Теперь Дебора увидела машины, автобус, даже несколько редких в Атланте пешеходов, потом вершины деревьев, линии электропередачи и внезапно — почти в натуральную величину — оживленное шоссе и эстакаду. Они пересекли дорогу (по три полосы в каждую сторону) и высокий забор из проволоки, а потом появились взлетно-посадочные полосы. Через несколько футов последовал еще один глухой удар, затем мгновение тишины, когда самолет, казалось, скользил без двигателей или гравитации, и, наконец, мягкий толчок колес о бетон и напряжение тормозов. Дебору по инерции качнуло вперед.

Они еще рулили к терминалу, когда рядом с ней появился один из стюардов — молодой, спортивного вида парень. Похоже, гей.

— Где ваши вещи, мисс Миллер?

Дебора тупо посмотрела на него, затем кивнула на багажную полку. Он достал оттуда рюкзак и пластиковый пакет.

— Что-нибудь еще?

— Нет.

— Как только самолет остановится, — сказал стюард, словно они собирались прокатиться на американских горках, — мы выйдем.

Дебора молча кивнула. Во рту пересохло, она все время оглядывалась, хотя сама не знала, что ищет. Вдруг вспомнилось, как в десять лет она выступала с фортепианным концертом в зале Бруклинского административного центра и выглядывала в щелку занавеса, чтобы найти среди зрителей отца, а руки потели и дрожали. Ощущение было примерно такое же, как перед выходом на сцену.

Самолет развернулся, проехал еще чуть-чуть и наконец остановился. Дебора отстегнула ремень, а стюард помог ей встать и быстро повел к выходу. Стюардесса, сидевшая там, поспешно ушла, с занятым видом отводя глаза.

Провожатый Деборы нажал на рычаг механизма блокировки, сдвинул овальную панель, и перед ними появился внешний мир. В выдвижном трапе за дверью мужчины и женщины из обслуживающего персонала в непромокаемых формах и жилетах с флуоресцентной розовой отделкой расступились перед полицейским в форме. Рядом стояли Кин и Кернига.

— Спасибо, — сказал Кин стюарду. — Дальше мы сами.

Коп в форме взял ее сумки, а стюард без единого слова исчез в самолете.

— Пожалуйста, пройдемте с нами, мисс Миллер, — сказал Кернига. — У нас есть несколько вопросов насчет...

— Я не пойду с вами, — ответила Дебора.

— Еще как пойдете. — С этими словами Кин шагнул к ней.

Где-то в глубине «рукава» началась суматоха, оттуда выскочил какой-то человек с взъерошенными волосами и явно встревоженный. Это был Кельвин Бауэрс. За ним по пятам бежал охранник.

— Дебора! — крикнул Кельвин.

— Уберите его отсюда! — завопил Кин.

— Они хотят меня увезти! — закричала Дебора туда, где Кельвин, теперь наполовину загороженный охранником, тянул шею, стараясь разглядеть, что происходит.

— Я ее адвокат! — закричал он. — Вы не вправе арестовать ее, не взяв меня с собой.

— Это не арест. — Кернига не сводил глаз с Деборы. — Хотя можем и арестовать — и сделаем это, если вы не перестанете валять дурака.

Кельвин вырвался и, буквально пролетев последние несколько ярдов, присоединился к ним.

— Надо сообщить в полицию, — сказала Дебора Кельвину. — В настоящую полицию.

— Вы в полной безопасности, — уверил Кернига.

— С вами? — бросила она в ответ. — Неужели? Покажите-ка ваш значок.

Кернига помрачнел:

— Нет времени.

— Я сказала, покажите значок! — повторила Дебора. Это прозвучало громче, чем она хотела, и несколько пронзительнее.

Кернига бросил косой взгляд на Кина. Второй детектив слегка пожал плечами и отвел глаза. Кернига кисло сморщился, залез в карман и вытащил черный кожаный предмет, размером и формой напоминающий бумажник. Резким движением открыл и показал.

Дебора вытаращила глаза. В бумажнике была карточка с фотографией Керниги, как на водительском удостоверении, и тремя большими буквами: ФБР.

— ФБР? — произнесла Дебора, инстинктивно бросив взгляд на Кина. Тот пожал плечами и кивнул. — Почему вы не сказали раньше?

— Не видел надобности, — ответил Кернига.

— Минуточку, — вмешался Кельвин. — Почему это дело федеральной юрисдикции? Кто здесь осуществляет правосудие?

— Я, — отрезал Кернига.

Кин отступил, чтобы лучше видеть. Дебора чувствовала, что ему весело.

— Чистейший бред! — Кельвин от досады утратил профессиональное самообладание. — Вы не можете представиться полицейским, а потом...

— Так точно, сэр. — Кернига был непреклонен. — В данном деле я могу действовать именно так.

— Прошу прошения. — Рядом с Деборой снова возник стюард, вид у него был робкий. — У нас тут полный самолет людей, ждущих разрешения выйти. Не будете ли вы столь любезны перейти в здание терминала?

Кернига круто повернулся и первым двинулся к выходу.

Они миновали таможню и паспортный контроль в суматохе значков и объяснений, все еще споря между собой. Как ни странно, учитывая, что это ее вели таким унизительным образом, Дебора выглядела самой спокойной из четверых. В конце концов, сказала она себе, все могло быть намного хуже, и, хотя ее сбивала с толку уклончивость Керниги, она чувствовала себя теперь в большей безопасности, чем в самолете или, если на то пошло, почти все время с того момента, как подслушала в туалете разговор полицейских.

Успокоить Кельвина оказалось не так легко.

— Я хочу узнать, почему федералы вообще вовлечены в это дело! — бушевал он.

— Я вам уже говорил. — Удовольствие Кина от происходящего быстро развеялось, и он вновь стал суровым и раздражительным. — Украденные предметы были провезены через границы Штатов, имеются также обвинения в международной контрабанде. Очевидно, это слишком много для бедных полицейских.

Коп в форме сел в черно-белую полицейскую машину на обочине. Дебора и трое мужчин на престарелом «олдсмобиле» Кина (незаконно припаркованном прямо возле места выдачи багажа) выехали из аэропорта на федеральное шоссе Ай-85 — копы впереди, Дебора и Кельвин — на заднем сиденье, где было чересчур жарко и как-то интимно. Несколько минут все молчали.

Дебора взглянула на Кельвина. Он, нахмурившись, смотрел в окно, но повернулся к ней, видимо, почувствовав ее взгляд, и улыбнулся.

— Не так я хотел встретить тебя.

Дебора просто кивнула.

— Куда едем? — спросил Кин с переднего сиденья.

— И что это должно означать? — резко спросил Кельвин.

— Я просто спрашиваю, куда леди желает, чтобы ее отвезли, — ответил Кин. Он усмехнулся Керниге, но тот, насколько было видно Деборе, не среагировал.

— А у меня есть выбор? — спросила она.

— Хотите к себе — принять душ и все такое, — сказал Кин, — или в музей?