Рука Пичес соскользнула с колена Стюарта, когда он встал и спустился по ступенькам на тротуар.

– Кажется, я забыл свой скейтборд, – сказал он.

Стюарт оставил Мэнди в баре. Это было довольно некрасиво с его стороны.

К тому же дочь Роя была у него дома и ждала, когда он вернется и заплатит ей за то, что она присматривала за Тедом. Все совершенно запуталось.

– Я сама не знаю, что делаю, – сказала Пичес, хотя секунду назад она не собиралась произносить это вслух.

Мужчина в шумоподавляющих наушниках поверх рыбацкой шляпы цвета хаки пересек Генри-стрит на дальнем углу и свернул на Кейн-стрит, засунув руки в карманы бежевого флисового жилета.

– Это был мой муж, – заметила она. – Как ты думаешь, он нас видел?

Мэнди была измотана. Она пребывала в таком состоянии на протяжении недели – с той самой караоке-вечеринки в баре. Казалось странным, что после этой длинной, напряженной ночи был нормальный будний день, как и всегда. Тед пошел в школу, а Стюарт – на работу. Потом наступили выходные, и все они занялись своими обычными делами: готовили, ели и смотрели телевизор. Потом был понедельник, вторник, среда… Она читала в интернете про жизнь с рассеянным склерозом, смотрела много фильмов об анорексии, крала еду у своих соседей – «русских шпионов», готовила ее, пила их вино и ела печенье с травкой. Казалось, та ночь должна была изменить все, но все осталось как было.

Наступил четверг. Прошла целая неделя. Когда мальчики ушли, Мэнди легла на кровать, стоявшую на кухне, и задумалась о том, что же ей делать дальше. Она могла бы заняться счетами под кроватью, разобраться с фан-сайтом Стью, посмотреть очередной фильм или попытаться снова заснуть. Каждый день, прожитый с этой нелепой ложью, Мэнди задавалась вопросом, что же ей делать дальше. Она придумала эту болезнь в первую очередь для того, чтобы не чувствовать себя виноватой, оставаясь в постели. Теперь Мэнди чувствовала не вину, а раздражение. Она не была дурой, но все-таки сделала глупость.

В ту ночь люди в баре постоянно говорили ей, как она красива. Даже те, кто не знал о ее «болезни». А Стюарта, похоже, влекло к Мэнди все больше. Прошлой ночью он все время прикасался к ней, а теперь посылал ей сообщения: «На работе очень скучно. Я скучаю по твоим сиськам», или «Ты девушка моей мечты», или «Когда ты просыпаешься, ты такая красивая», или просто «Привет, красавица».

Так ли это? Действительно ли она красива? Наверное, Мэнди была легкомысленной. Почему красота так много значила для нее?

Венди Кларк дала ей имя и номер телефона какого-то модельного агента.

– Мой друг Манфред думает, что он сойдет от тебя с ума, – пообещала Венди. – Говорят, этот человек всегда ищет новые лица.

– Но я старая, толстая и…

Манфред – с идеальными бровями и невероятными ногами – тут же вмешался в их разговор:

– Прекрати! Сколько тебе? Тридцать один? Посмотри на свою кожу и волосы! Сейчас повсюду не хватает работающих моделей размера плюс. Ты точно его покоришь.

Ничего не случится, если она ему позвонит. В худшем случае он скажет «нет, спасибо», и она на пять секунд почувствует себя неловко, затем испытает огромное облегчение, а потом и вовсе забудет об этом. Мэнди потянулась к телефону и пролистала список контактов, ища имя агента. Крамер Лэмб. Что это за имя такое? «Тодд и Мэри Лэмб приветствуют своего малыша Крамера».

«Модель размера плюс. Модель размера плюс. Модель размера плюс». Это звучало как «толстая модель». Но, может быть, это круто? На самом деле, не каждый день встретишь женщину – особенно в этом не слишком модном районе Бруклина, – которая была бы моделью размера плюс или любого другого. Мэнди не знала, чем заняты другие женщины по соседству, но со стороны казалось, что их жизнь – это групповые прогулки, коврики для йоги, экосумки для покупок, парки Canada Goose с капюшонами из настоящего меха койота по девятьсот долларов, узкие джинсы, сабо и модные шведские велосипеды, где можно разместить шестерых детей.

Если бы только она могла позвонить кому-нибудь, чтобы обсудить все плюсы и минусы такого предприятия. Но единственным человеком, с которым Мэнди когда-либо советовалась, был Стью, а он посмеется над ней. А может, и нет. Все это ее смущало.

«Модель размера плюс. Модель размера плюс».

Неужели Мэнди действительно такая толстая? Она могла бы позвонить маме, но та наверняка наговорит ей гадостей. Ее мама никогда не была доброй. Нэнси Марзулли весила девяносто фунтов, каждый день выкуривала пачку сигарет Salem и ела консервированные фрукты прямо из банки. По ночам она пила водку и лимонад Crystal Light и ела сардины (тоже прямо из банки). Нэнси была матерью-одиночкой, но никогда не интересовалась Мэнди, а дочь никогда не интересовалась ею. Может быть, в один прекрасный день ее мама будет в супермаркете покупать себе очередной фруктовый коктейль или лимонад и вдруг увидит Мэнди в купальнике на обложке журнала Vogue. Тогда она, наверное, позвонит – чтобы сказать Мэнди о том, какая она толстая.

А вот на Стью это может произвести впечатление. Начать новую карьеру с рассеянным склерозом – это смело. Она снова нажала на имя Крамера Лэмба и ткнула кнопку вызова.

– Благодарю тебя, Дева Мария, – сказал он, когда она представилась. – Венди Кларк уже прислала мне твою фотографию, сделанную тайком в каком-то темном баре. Когда ты сможешь приехать? Я пришлю за тобой машину.

Мэнди все еще чувствовала своего рода похмелье после той караоке-вечеринки. Она выпила много вина и съела слишком много закусок, а еще общалась с множеством людей, не говоря уже о том, что каждый день ела печенье с травкой до и после той вечеринки. Мэнди чувствовала, что все еще не пришла в себя. Но других дел у нее все равно не было.

– Мне нужно принять душ, – сказала она агенту.

– Я не хочу тебя торопить. Я вообще не хочу причинять тебе никаких неудобств. Может, напишешь мне адрес, и я сам приеду к тебе, чтобы сделать несколько хороших снимков? Не укладывай волосы, не наноси макияж и не заморачивайся с одеждой. Нам нужна настоящая, живая съемка. Как насчет завтра, в пять часов?

У Мэнди будет время рассказать обо всем этом Стью и отменить встречу, если она вдруг решит передумать.

– Да, завтра будет удобно.

* * *

– Я думала, они ищут дом с видом, – прокомментировала Элизабет.

– Какой тут вид! – хрипло восхитилась вялая женщина с оранжевой кожей. Ее волосы были уложены специально для шоу, и выглядела она как подружка невесты.

– Это не вид, – усмехнулся Таппер. – Это парковка, идиотка.

– Круто! Тут двойной умывальник в ванной, – заметил ее простодушный муж.

– А почему у нас нет двойного умывальника? – Элизабет сделала вид, что жалуется.