дело на тормозах. Она продолжала записывать рассказы жертв «ЗИЗ», изучала финансовую деятельность компании, пыталась набрать «достаточные улики», которые убедят ее руководство. Но в один отнюдь не прекрасный день банкиры, ссылаясь на задолженность по выплатам, наложили взыскание на ее дом. Даму вместе с мужем и двумя маленькими детьми разбудили в шесть часов утра и вышвырнули на улицу. С тех пор она с головой увязла в бюрократическом кошмаре и много месяцев вела неравную борьбу за свое доброе имя, кредитную историю и собственный дом.

На этом рассказ о ней заканчивается, но для «ЗИЗ» все только начинается. Они наняли лоббистов в правительствах каждого американского штата. Это наверняка обошлось им в круглую сумму, и теперь я примерно представляю, какие деньжищи они заколачивают на купле-продаже своих грязных облигаций. Лоббисты продвигают принятие законов, дающих большую «свободу маневра» при охоте за имуществом родителей и даже бабушек и дедушек задолжавших выпускников, особенно если выпускники эти живут под крышей отчего дома. Перевожу: если вы задолжали по студенческому кредиту и обнищали настолько, что не можете позволить себе собственное жилье и вынуждены жить с родителями (гм), то они откроют охоту за жильем, зарплатой и пенсией ваших родных. Они не хотят дожидаться, пока вы сами выйдете на пенсию, они нацелились на пенсию вашей бабушки.

У лоббистов хватает дел везде, но особенно активно они действуют в Калифорнии, где молодежная безработица самая высокая по стране. С недавних пор плата за обучение в Калифорнийском университете стремительно взлетела до небес, и количество отчисленных школяров вроде меня тоже достигло рекордов. Скоро у нас подойдут сроки выплат по кредитам на обучение, и «ЗИЗ» нацеливается на деньги наших родителей.

А сейчас, с приближением выборов, «ЗИЗ» стал раздавать направо и налево бешеные суммы. Для этого они учредили целую сеть филиалов. И опять-таки один придирчивый репортер (чье имя было старательно вычеркнуто из документов) докопался до сути и обнаружил, что компания поддерживает деньгами каждого серьезного кандидата, часто даже противоборствующих — то есть всех, кто с приходом к власти сможет встать во главе какого-либо важного комитета.

Наша даркнетовская команда, получив задание вести поиск по ключевому слову «ЗИЗ», откопала целые горы похожих материалов. В глаза мне сразу бросился один документ: недавно в «ЗИЗ» приняли на работу высококлассного специалиста по безопасности с многолетним опытом работы в ДВБ и вооруженных силах — Кэрри Джонстон.

* * *

— Черт их всех побери, — выругался я.

— Ага, — подтвердила Энджи. — Вот почему они так задергались. Скупают по дешевке долги несчастных обедневших студентов, а потом выселяют этих ребят вместе с семьями из родных домов. И заколачивают на этом миллионы — да что там, сотни миллионов!

— И что будет, если мы предадим это гласности?

— Что значит — если? — Она посмотрела на меня как на ненормального.

— Энджи! — развел руками я. — Ты же читала об этих типах и знаешь, кто они такие. И они знают, кто я. Знают, что Маша передала выкраденные документы мне. Если это выплывет наружу, они…

— Что?! Маркус, эти люди — преступники и к тому же чокнутые. Подстраиваясь под них, ты себя не обезопасишь, только хуже сделаешь. Если понадобится, они опять придут за тобой. Эти чертовы хакеры редкостные сволочи, но насчет нее они правы. Она доверилась тебе, решила, что ты ее подстрахуешь, а ты вместо этого тратишь время, занося все улики в каталог…

— Чего-чего? Это я-то трачу время? Ты, Энджи, тоже уделила этому немало времени. Мы все вместе решили, что, прежде чем публиковать даркнетовские документы, надо их изучить, понять, чем мы располагаем, разработать стратегию…

— Маркус, это ты так захотел, потому мы этим и занимаемся. Ты бы запросто мог выложить в твиттер название торрента, ключ и заявить: «Загрузите это сейчас же! Тут полно всякого криминала!». Сколько у тебя подписчиков? Десять тысяч? После этого твой файл стал бы неубиваем.

— Но Маша-то очень даже убиваема, — возразил я.

— А вдруг она заодно с этими типами? Откуда тебе знать?

— Энджи, брось, глупости говоришь. Секунду назад ты говорила, что я последний негодяй, раз не хочу обнародовать документы ради спасения Маши. А теперь утверждаешь наоборот — что мы имеем полное право подставить Машу, потому что она сама может оказаться негодяйкой. Ты уж определись…

Энджи замотала головой:

— Все это ерунда. Важно лишь одно — ты мог бы сделать хоть что-нибудь полезное, а вместо этого по своему обыкновению топаешь, бегаешь и кричишь.

— Энджи, просто я, прежде чем действовать, хочу составить план. Что тут плохого?

— Маркус, я уже составила для тебя план. Пункт первый: ты сообщаешь всем, где лежат документы. Пункт второй: второго пункта не будет.

Она загнала меня в угол. Наши голоса звучали все громче и громче, и я уже боялся, что мы разбудим маму и сестру Энджи. Если бы наш спор разгорелся в общественном месте, в парке, например, я мог бы встать, отойти и остыть. Но время близилось к двум часам ночи. Куда тут пойдешь? И от этого я, разумеется, злился еще сильнее.

— Ну конечно, легко и просто. Ведь не тебя же бросали за решетку и не тебе угрожали.

К этому вопросу она была готова.

— А тебе не кажется, что они меня тоже давно вычислили? И если мы опубликуем файлы, то следующей в списке буду я? Маркус, меня не колышет, что со мной случится. Дело слишком важное, я не могу ставить превыше всего свою личную безопасность.

— Рад слышать, что ты подбиваешь меня пожертвовать собой.

— Маркус, а мне тебя и подбивать не надо. По-моему, M1k3y уже был бы готов действовать, сражаться за правое дело, а не болтался как в проруби, доводя до совершенства организационные вопросы и заботясь о себе. Он бы что-нибудь предпринял.

Вот оно. Единственная душа на свете, которую я любил, доверял всем сердцем и жить без которой не мог, одним махом выложила мне все, чего я боялся. Если тебя незаслуженно выпороли, хуже может быть только одно: если выпороли заслуженно.

— Энджи… — начал я.

— Проехали, — перебила она. — Пора спать.

Мы лежали в кровати, как две мраморные статуи, оцепенев и не касаясь друг друга. Я снова и снова прокручивал в голове все сегодняшние разговоры, анонимных хакеров, которые пролезли в мой компьютер, громил из «ЗИЗ» и Энджи, злую и разочарованную во мне. Все они дружно обвиняли меня в самых страшных грехах.

Когда укоряющий хор зазвучал чересчур громко, я встал и, не включая света, начал одеваться. В темноте, возясь с одеждой, услышал, как Энджи