избранную, издали единогласный вздох восхищения и принялись неистово заламывать руки, полушепотом читая молитвы. Витражи повсеместно засияли, расстилая по залу радужный свет, лучиками играющий по скамьям и лицам одухотворенных святош.

На все представление без антракта у девочки ушло около пары минут, но я был уверен, что на наивных верующих, готовых ухватиться за любую соломинку ради связи со своими святыми, оно производило неизгладимое впечатление.

Когда всё закончилось, и яркий свет отступил, Демура снова вскарабкалась на свое кресло и закинула ногу на ногу.

— Ну как тебе? — усмехнулась она. — Преисполнился?

— Всего лишь магия света, — остался я неудовлетворенным. — Мощная, даже слишком для такой якобы малышки, как ты. Хотя им, — кивнул в сторону всё еще бормотавших священников, — кажется, этого вполне хватает. И как же долго ты собираешься морочить головы этим несчастным?

— Хм… — надула падшая губки. А затем ее голосок вновь громогласно прокатился по залу: — Дядюшки, милые, оставьте нас наедине! Чадо желает побеседовать с этими двумя без лишних ушей! Ему есть, что сказать им, — чуть тише добавила златовласка, хищно улыбнувшись. — Они очень, очень грешны…

Повинуясь своей новой иконе, священники, все до единого, проследовали на выход. И как только двери захлопнулись за последним из них, Демура позволила себе совсем не по-божески расхохотаться. Ее прямо-таки ломало на позолоченном троне. Отдышавшись, падшая закинула голову на один подлокотник, а ноги — на второй и уже после этого взглянула на меня с искрометным весельем в глазах.

— Эти тупые и доверчивые идиоты кличут меня чуть ли не божеством, Даггер! Толпами ежедневно выстраиваются только для того, чтобы подышать воздухом, который я пропускаю через легкие! А всего-то нужно подыграть им и малость поиграться с окружением. Даже не в полную силу. Постепенно увеличу накал страстей, вот это будет умора, а⁈

— Да, они тебе верят просто потому, что у них нет другого выбора. И пользоваться этим отчаянием — мерзко.

— Знаешь, а ведь боги, в которых они верят — ложны, — покачала девочка ножкой. — За всё время нахождения здесь я так и не сумела до них достучаться. Их просто не существует.

— Местные боги не могут быть ложными, если твоя магия света работает, — попытался ее вразумить. — Может, они не отвечают на твой зов только потому, что ты сама позволяешь себе наглость играться в бога?

— Может быть… — задумчиво постучала она пальчиком по нижней губе. — Так или иначе, Даггер, живется мне тут неплохо. Можно сказать, что я наконец-то нашла местечко себе по душе, и расставаться с ним не собираюсь. Уж тем более ради тебя. Так что лучше бы тебе развернуться, покинуть эти стены и больше никогда сюда не возвращаться. Давай, прямо сейчас, — указала она пальчиком в сторону выхода. — Чтобы я видела твою удаляющуюся спину, и это стало моим последним воспоминанием о тебе… паршивая шавка Талии…

— И лучше бы тебе не знать, что сейчас творится в ее голове, — шепотом бросил мне Саймон.

Но мне было всё равно. Эта девушка всеми силами нарывалась вернуться обратно в клинки, и я был бы рад обеспечить ей подобное существование еще на долгие годы. Если Миса хотя бы вид делала, что раскаивалась во всем содеянном, то этой было хоть бы хны. Вот пусть и воздастся ей по заслугам.

— Какое же удовольствие ты получаешь, издеваясь над страждущими и подкашивая их веру… — сделал я шаг к алтарю.

— Подкашиваю⁈ — подорвалась Демура с места и уперлась ладонями в подлокотники. — Вот еще что! Одним своим существованием я только укрепляю ее! Ты видел эти толпы, молящие меня о благословении!

— Толпы, стекающиеся на твою наглую ложь.

— Что ж… — спрыгнула она на пол. — Если не хочешь сваливать отсюда по-хорошему, как насчет сделать это по-плохому? — приблизившись к алтарю, девчонка обеими руками подняла тяжелую на вид золотую чашу, с улыбкой занесла ее над своей головой. — Интересно, как они отреагируют, если ты приложишь избранное Чадом дитя прямо в этом зале? Прямо этой вот чашей с кагором, кровью господа Рода, по башке? Сможешь ли ты отмыться от такого позора или подпортишь свою репутацию навсегда? Даже не знаю, кто возьмется за тебя в первую очередь, Даггер… Все эти полудурки, которых лишили драгоценного благословения, или священники, утратившие доступ к легкой наживе в моем лице? А может, полиция, за жестокое обращение с детьми? Как думаешь, Даггер, кто же из них будет первым?

Мы смотрели друг на друга с нескрываемой ненавистью во взгляде. Никто из нас не уступит по доброй воле, и это я уже понял. Зато узнал много нового о падшем присяжном, за убийство которого до недавнего времени испытывал легкий укол вины. Всё я тогда правильно сделал, и сейчас с готовностью сделал бы то же самое.

— Пойдем, — нервно дернул меня Саймон за рукав. — Она меня пугает жесть просто… Сейчас ведь реально себя этой чашкой отколошматит, а отвечать-то нам!

Направляясь на аудиенцию с ней сегодня утром, я и не собирался прилюдно отправлять ложную святую на тот свет. Даже клинки с собой не взял. Мне просто нужно было убедиться. И я убедился, в полной мере.

— Ух… — облегченно выдохнул парень, выведав мои истинные намерения.

— Благодарен за дарованное нам благословение, избранная Чадом, — с ухмылкой коротко поклонился я Демуре. И та, вроде как, даже оттаяла, мягко улыбнувшись и медленно вернув чашу на алтарь. — Буду надеяться на то, что однажды ложь твоя раскроется, и ты получишь по заслугам. От всех, кого не так давно перечислила.

— Всё может быть, — кокетливо склонила та голову набок, — а может и не быть. Ты тоже, смотри, не сдохни в какой-нибудь канаве. Не скажу, что мне будет тебя жалко… просто напутствие. Из вежливости к слуге моей бывшей госпожи.

— Лестно, — усмехнулся в ответ.

В молчании мы с Саймоном покинули зал, а затем и мрачную комнату, отделявшую нас от улицы и порции свежего воздуха.

— Но ты ведь не оставишь всё так? — осведомился телепат, стоило нам отдалиться от толпы страждущих. — Знаю ведь, что не оставишь.

— Конечно же, нет. И сегодня вечером после окончания аудиенции всё же сходи и поставь свои свечки. А заодно узнай, в какой части собора ее держат. Вдруг, эти