– Почему ты все время пытаешься меня накормить?

– Ну, я работаю в сфере питания, а моя специальность – почти что кормление скота…

– Индейка, – ответила Кэт, испытывая благодарность, но не решаясь посмотреть Ливаю в глаза.

Она знала, что увидит. Теплые небесно-голубые глаза, из-за взгляда которых чувствуешь, что нравишься ему больше остальных.

Взяв у него стаканчик, она поинтересовалась:

– Как ты туда проник?

– Всего лишь спросил о кофе, – улыбнулся Ливай.

Кэт развернула сэндвич и отщипнула от него. Кусочки она сминала, прежде чем отправить в рот. Мама всегда говорила, что нельзя издеваться над едой. Папа ничего не говорил, его манеры за столом были намного хуже.

– Кстати, ты можешь… – сказал Ливай, разворачивая сэндвич.

– Могу – что?

– Позвонить мне, когда кто-нибудь сойдет с ума или попадет под арест… Я рад, что ты позвонила мне сегодня. Я думал, ты злишься на меня.

Кэт размяла очередной кусочек сэндвича, выдавливая горчицу.

– Ты из тех, кому все звонят, когда нужна помощь?

– Супермен ли я?

Кэт услышала улыбку в его голосе.

– Ты знаешь, о чем я, – сказала она. – Друзья в первую очередь звонят тебе, когда нужна помощь? Потому что уверены, что ты ответишь «да»?

– Не знаю… – пожал плечами Ливай. – Мне в первую очередь звонят, когда нужно помочь с переездом. Думаю, дело в фургоне.

– Когда я позвонила тебе сегодня, – сказала Кэт, разглядывая свой ботинок, – я знала, что ты меня подвезешь. Если сможешь.

– Хорошо, – кивнул Ливай. – Ты оказалась права.

– Возможно, я тебя эксплуатирую.

Он засмеялся:

– Ты не можешь эксплуатировать меня против моей воли.

Кэт отпила кофе – совсем не то что имбирный латте.

– Переживаешь за отца? – спросил Ливай.

– Ага. И в то же время нет. В смысле… – Она мельком глянула на Ливая. – Это не в первый раз. Иногда такое случалось. Но до серьезного не доходило, потому что мы были рядом.

Ливай откусил от сэндвича.

– Значит, ты сильно переживаешь и не можешь рассказать, почему злишься на меня? – сказал он с набитым ртом.

– Это не важно, – буркнула Кэт.

– Не для меня. – Ливай проглотил еду. – Ты уходишь из комнаты каждый раз, когда я прихожу. – Кэт ничего не сказала, и он добавил: – Это из-за того, что случилось?

Она не знала, как ответить на его вопрос. И не хотела отвечать. Уткнулась взглядом в стену, где мог бы висеть телевизор, не напоминай это место тюрьму.

Ливай приблизился к Кэт и продолжил:

– Поверь, мне очень жаль. Я не хотел, чтобы тебе было неловко.

Она сдавила пальцами переносицу. Вот бы узнать, где находятся слезные каналы, и перекрыть их.

– Тебе жаль?

– Мне жаль, что я расстроил тебя, – сказал он. – Возможно, я неправильно прочел ситуацию, извини за это.

Кэт хотелось съязвить насчет Ливая и чтения, но на ум ничего не пришло.

– Ты правильно все прочел, – покачала она головой. С долю секунды Кэт была скорее злой, чем несчастной. – Я пошла на твою вечеринку! – выпалила она.

– Какую вечеринку?

Кэт повернулась к Ливаю, хотя в глазах уже стояли слезы, а стекла очков затуманились. К тому же со вчерашнего утра она толком не причесывалась.

– Ту самую вечеринку. У тебя дома. Вечером в четверг. Я приехала с Рейган.

– Почему я тебя не видел?

– Ты был на кухне… очень занят.

Улыбка Ливая померкла, он медленно откинулся на стуле. Кэт положила сэндвич на сиденье рядом с собой и, сцепив руки в замок, опустила их на колени.

– Ох, Кэт… – простонал Ливай. – Прости меня.

– Не извиняйся. Вы оба выглядели вполне счастливыми.

– Ты не сказала, что приедешь.

Кэт вопросительно посмотрела на него:

– Значит, если бы ты знал, что я приеду, то не стал бы зажимать на кухне другую девчонку?

Впервые Ливай не нашелся что ответить. Он тоже отложил сэндвич и провел ладонями по своим невесомым светлым волосам. Казалось, они были сделаны из более дорогого материала, чем у Кэт. Из шелка. Они рассыпались, как пушинки одуванчика.

– Кэт… прости меня, – повторил Ливай.

Она не знала, за что именно он извинялся. Он исподлобья посмотрел на нее, в его взгляде читалось искреннее сожаление, даже раскаяние.

– Это был просто поцелуй, – сказал он, хмурясь.

– Какой из них? – спросила Кэт.

Ливай положил руки на затылок, позволив длинной челке упасть на лицо.

– Оба.

Кэт глубоко и прерывисто вздохнула:

– Ясно. Что ж… приму к сведению.

– Я не думал, что…

– Ливай! – оборвала она его на полуслове и посмотрела в глаза, пытаясь придать своему взгляду серьезности. – Сколько бы раз я ни благодарила тебя за то, что ты привез меня сюда, будет недостаточно. Но сейчас я прошу: уезжай. Я не целую парней просто так. Поцелуи… для меня это не просто так. По этой причине я избегала тебя. Хочу сделать это и сейчас. Хорошо?

– Кэт…

Дверь звякнула, и на пороге появилась медсестра в цветастой форме.

– Хотите навестить пациента? – улыбнулась она Ливаю.

Кэт поднялась, взяла сумку и посмотрела на него.

– Спасибо, – сказала она ему и последовала за медсестрой.

* * *

Когда Кэт вернулась в холл, Ливай уже уехал.

Она взяла такси до отцовского офиса, чтобы забрать там его машину. В салоне было полно оберток от фастфуда и скомканных листков с идеями. Приехав домой, она вымыла посуду и написала сообщение Рен.

Звонить Кэт не хотела. Не хотела говорить: «Привет, ты была права. Он накачан лекарствами и, возможно, не придет в себя еще несколько дней. Не было особой причины приезжать домой, если, конечно, тебе все равно, что он будет проходить через все это один. Но он не будет один, потому что я рядом».

Отец уже долгое время ничего не стирал. Ступеньки, ведущие в подвал, были завалены грязным бельем, будто папа на протяжении нескольких недель просто скидывал туда вещи.

Кэт загрузила стиральную машинку битком.

Потом выбросила пустые коробки с плесневелыми кусками пиццы.

В ванной увидела строчки, написанные пастой на зеркале, – может, стихотворение, а может, просто набор слов. Но Кэт понравилось, и она сфотографировала стих, прежде чем стереть.