– Эта девчонка хуже Лайзы Минелли, – заметил папа.

Через час после начала фильма, перед тем как Саймон застал База на тайной встрече с Агатой в Туманном лесу, Рен получила эсэмэску и поднялась с дивана. Кэт решила скрыться в ванной, на случай, если в дверь позвонят.

«Но ведь Лора не станет этого делать? Она не осмелится приблизиться к порогу».

Кэт встала возле двери и услышала, как отец желает Рен хорошо провести время.

– Скажу маме, что ты передавал ей привет, – сказала сестра.

– Это не обязательно, – довольно жизнерадостно ответил отец.

«Молодец, пап», – подумала Кэт.

После ухода Рен никто о ней не заговаривал.

Кэт с отцом посмотрели еще один фильм о Саймоне и съели по огромному куску спагеттозаньи. Вдруг папа понял, что у них нет рождественской елки.

– Как мы забыли о елке?! – воскликнул он, глядя на пустое место возле окна, где они обычно ее ставили.

– Слишком много всего произошло, – сказала Кэт.

– Почему Санта не смог встать с постели на Рождество? – спросил отец, будто задавая начало шутке.

– Не знаю. Почему?

– Потому что он с Биполярного севера.

– Нет, – сказала Кэт, – потому что биполярные медведи его подвели.

– Потому что у Рудольфа слишком ярко светился нос.

– Потому что из-за дымоходов он страдает Клаус-трофобией.

– Потому что… – отец засмеялся, – потому что его добили взлеты и падения? На санках, понимаешь?

– Ужас какой! – захохотала Кэт.

Глаза папы светились, но не как всегда. Она подождала, пока он не ляжет спать, потом сама отправилась наверх.

Рен домой еще не вернулась. Кэт села за ноутбук и пятнадцать минут пялилась на пустой экран, после чего выключила компьютер. Забралась под одеяло, стараясь не думать о Рен, не представлять ее в новом доме Лоры, с новой семьей Лоры.

Кэт старалась не думать совсем.

Когда она очистила мысли, то с удивлением обнаружила под всем этим хламом Ливая. Ливая в «краю богов». Возможно, сейчас он веселился больше всех. Веселым – вот каким был Ливай триста шестьдесят пять дней в году. А в високосном – триста шестьдесят шесть. Наверное, Ливай обожал високосные годы. Еще один день, еще одна девушка для поцелуев.

Думать о нем стало проще, ведь теперь Кэт знала, что никогда его не интересовала и, возможно, больше его не увидит.

Она уснула с мыслями о светло-русых волосах и слишком широком лбе, как и обо всем остальном, чего пока не могла забыть.

* * *

– Поскольку елки у нас нет, – сказал папа, – я положу ваши подарки под эту фотографию две тысячи пятого года, где мы стоим рядом с елкой.

Кэт опустила глаза на небольшую стопку подарков и засмеялась. Они пили гоголь-моголь и ели пан дульсе двухдневной давности – сладкий хлеб с розовой посыпкой. Пан дульсе прибыл из пекарни Эйбела. Они заехали туда после магазина. Кэт осталась в машине: решила избежать неловкости. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она перестала отвечать на регулярные эсэмэски от Эйбела, и один месяц, как он перестал их присылать.

– Бабушке Эйбела не понравилась моя прическа, – сказала Рен, когда они с отцом вернулись в машину. – Qué pena! Qué lástima! Niño![24]

– Вы взяли торт «Трес лечес»? – спросила Кэт.

– Не было.

– Qué lástima.

Обычно под елкой Кэт ждал подарок от Эйбела и еще один от его семьи. В этом году подарков было совсем немного. В основном конверты.

Кэт подарила Рен варежки из Эквадора, которые купила за пределами корпуса профсоюза.

– Это альпака, – пояснила она. – Теплее шерсти. Они гипоаллергенные.

– Спасибо, – ответила Рен, проводя по ним рукой.

– В общем, верни назад мои перчатки, – сказала Кэт.

Рен подарила Кэт две футболки, купленные в интернет-магазине. Довольно симпатичные и, возможно, подчеркивающие ее достоинства, но впервые за десять лет подарок сестры был без символики Саймона Сноу. Кэт стало так обидно, что хотелось зареветь.

– Спасибо, – сказала она, складывая футболки. – Очень классные.

От папы – подарочные сертификаты в «iTunes».

От бабушки – подарочные сертификаты в книжный магазин.

Тетя Линн прислала нижнее белье и носки, ради забавы.

Когда отец открыл свои подарки (все подарили ему одежду), возле фотографии осталась небольшая серебристая коробочка. Кэт дотянулась до нее. На бордовой ленточке висел красивый ярлычок – имя Кэтер было написано вычурными черными буквами. На секунду она подумала, что это от Ливая. «Кэтер», – она почти слышала его голос, полный улыбки.

Кэт развязала ленточку и открыла коробку. Внутри лежала подвеска. Изумруд, ее камень по гороскопу. Кэт посмотрела на Рен и заметила такой же кулон на шее у сестры.

Выронив коробочку, Кэт встала и быстро, неуклюже побежала к лестнице.

– Кэт! – крикнула ей вслед Рен. – Дай мне объяснить…

Та лишь покачала головой и умчалась к себе в комнату.

* * *

Кэт пыталась представить себе маму.

Женщину, которая подарила ей кулон. Рен сказала, что она вновь вышла замуж и жила в большом загородном доме. У нее были приемные дети. Уже взрослые.

В мыслях Кэт Лора по-прежнему была молодой.

«Слишком молодая, – говорили окружающие, – чтобы иметь таких больших девочек». Мама всегда отвечала на это улыбкой.

Когда они были маленькими, а мама с папой ссорились, Рен и Кэт боялись, что родители разведутся и разделят их, как в фильме «Ловушка для родителей».

– Я останусь с папой, – говорила Рен. – Он больше нуждается в помощи.

Кэт размышляла, какой будет жизнь с отцом, немного безумным и чудным, или с матерью, чопорной и нетерпеливой.

– Нет, – говорила она, – это я останусь с папой. Он любит меня больше, чем мама.

– Он любит нас обеих больше, чем мама, – отвечала Рен.

«Не может быть, что это ваши дочери, – говорили люди, – вы слишком молоды для таких больших девочек».

«Я и чувствую себя слишком молодой», – отвечала мама.

– Тогда мы обе останемся с папой, – решила Кэт.

– При разводах свои правила, глупышка.

Когда мама ушла, бросив их обеих, в каком-то смысле это было облегчением. Если бы Кэт пришлось выбирать, она бы выбрала Рен.

* * *

На двери спальни замка не было, поэтому Кэт села спиной к входу. Но никто наверх так и не поднялся.