— Зачем тебе литература? — Удивилась Марина. — Ты в какой институт собираешься поступать?

— В театральный.

— В театральный? — Ну, ты даёшь!

— Наталья Владимировна сказала, что у меня есть шансы поступить. Обещала меня подготовить и по актёрскому мастерству и вообще… Я ведь очень мало знаю. Толком ни одного театрального спектакля не видел, только по телевизору. Наталья Владимировна мне целый список специальной литературы дала. Я всю зиму книги по искусству читал. Спектакли по Интернету смотрел, и классические, и современные. Целину поднимал. — И он постучал себя по лбу.

— А в каком городе ты хочешь учиться?

— Собирался в Екатеринбурге поступать. А вот теперь думаю, может быть, в Петербурге рискнуть?

Они поговорили ещё немного и разошлись по своим купе.

— Вот, — подумала Марина, засыпая, — Фёдор «целину поднимал» целый год. А я? Когда я-то начну свою «целину» поднимать? Как жаль, что нет больше Елены Ивановны, как бы я теперь её слушала… Самой-то мне не справиться. Так, наверно, Маугли и останусь.

Тяжело вздохнув, она, уже засыпая, вдруг вспомнила.

— А про Сциллу и Харибду так и не прочитала. Надо будет у Галки спросить.

Благодаря Константину никаких организационных проблем не возникало. Спонсор арендовал для детдомовцев небольшой хостел в самом центре города. В комнатах было чисто, уютно, двухэтажные кровати были застланы новым бельём. На небольшом кухонном столе стоял электрический чайник с чашками для всей компании, а на стене висел плоский телевизор. Марине здесь очень понравилось. В чистые большие окна можно было смотреть на Невский проспект, по которому гуляли толпы людей. Город готовился к празднику Победы, украшался флагами. Стояла хорошая ясная погода, на улице допоздна было светло. Марина, не смотря на усталость, не отходила от окна до тех пор, пока на Невском проспекте не зажигались фонари.

Спонсоры придумали и продумали прекрасную программу экскурсий, интересных детям разного возраста. Детский дом премировал поездкой отличников разных классов, и, хотя ребят было всего десять, хлопот с ними хватало. Марина с самого утра не выпускала руки Галины, которая требовала постоянного внимания. Рот у неё не закрывался ни на минуту, восторженные вопли от увиденного сменялись пространными рассказами о недавних событиях в классе. Она задавала Марине какой-нибудь вопрос, тут же сама на него отвечала и без паузы переключалась на совершенно другую тему. К тому же Галка обладала патологически зорким зрением и постоянно находила что-то у себя под ногами.

— Ну, блин! — Радостно кричала она, поднимая с земли пятидесятикопеечную монетку и прятала её в глубокий карман брючек. В тот самый карман, в котором Марина утром обнаружила большую дырку.

Через несколько минут она находила потерянную кем-то дешёвую шариковую ручку, измятый девчоночий бантик, а в Петергофе извлекла из-под садовой скамейки выброшенный кем-то сачок для бабочек. Колпак сачка был разорван в клочья, проволочное кольцо, на которое он был натянут, деформировано, но остатки марли на нём были ярко розового цвета, который, видимо, и пленил Галку. Она вцепилась в него мёртвой хваткой и все три часа прогулки по парку так и не выпустила его из рук.

— Пожалуйста, Галчонок, брось его! — Взмолилась Марина. — Ну, что ты нас позоришь! Домой приедем, я тебе два таких сачка куплю, если в детдоме нет.

— В детдоме есть! — Парировала девочка. — Только там все сачки жёлтые и зелёные, а этот — красный!

Марина поначалу смеялась, потом злилась, а потом просто перестала обращать внимание на этот дурацкий сачок.

Дети постарше вели себя более спокойно, хотя вечером долго не расходились по комнатам, шумно обсуждая увиденное. Если кто-то из них начинал слишком громко вопить от восторга или хохотать на грани истерики, тут же раздавался окрик Валентины Георгиевны.

— Олег! Выключи звук! Я кому сказала, Света, сделай звук потише!

Только поздним светлым вечером, когда дети угомонились, Валентина Георгиевна и Марина, наконец, смогли заняться поисками Театрального музея на карте Петербурга. Но города они совсем не знали. Плохо понимали, где находится их хостел, и потому эти поиски забуксовали.

— И чего ищем?

Над склонёнными над картой женскими головами зависла долговязая тень Константина.

— Театральный музей… — пояснила Валентина Георгиевна.

Он удивился.

— Театральный музей?

— Да. Мне туда нужно. — Кивнула Марина. — Очень. — И добавила, почти извиняясь. — По делу.

— Его искать нечего. Вот здесь — мы. А вот здесь — музей. Это в пятнадцати минутах ходу. Когда ты хочешь туда пойти? Я могу проводить.

— Завтра. Вы поедете с детьми в Кронштадт, а меня Валентина Георгиевна отпускает… По личным делам.

— Вот как… _ Константин на минуту задумался. — Тогда у меня есть предложение. В городе светло, «белые» ночи на подходе. Если вы не очень устали, то мы можем прогуляться до самого Театрального музея. Я дорогу покажу, чтобы ты завтра не блуждала. Заодно и ночной Петербург увидите, очень красивый город в это время.

— Ой, нет… — замахала руками Валентина Георгиевна. — Я — пас. Ноги отваливаются. Срочно ложусь спать.

— А я с удовольствием. Я ведь привыкла работать по ночам. Ноги тренированные. Я буду готова через три минуты.

— Я тоже. — Засмеялся Константин.

Они, не торопясь, шагали по Невскому проспекту. Ещё не зажглись фонари, светлый сумрак сгущался над городом. Царила несвойственная Петербургу весенняя благодать, и, пользуясь этим, народ высыпал на улицу. Навстречу шли весёлые компании молодёжи, степенно прогуливались пенсионеры, галдели на разных языках группы иностранцев.

— Может быть, расскажешь, зачем тебе нужно в Театральный музей? Ты так интересуешься театром?

Марина отмахнулась.

— Ну, что ты! Откуда я могу что-то знать о театре? Ты помнишь фамилию старушки, которая мне дарственную на квартиру оформила? Её звали Елена Ивановна Бахтина…

— Да, вспоминаю — Бахтина…

— Она была балериной Кировского театра. Перед самой войной солисткой стала. Только одну премьеру и станцевала. Театр эвакуировали в Молотов. Она во фронтовой бригаде участвовала. Во время одного выступления бомбёжка началась, Елена Ивановна была тяжело ранена. Чуть ноги не лишилась. Вся жизнь полетела в тартарары…

— Я понимаю.

— Ну, вот. У неё много осталось всяких фотографий, и театральных, и фронтовых. Она завещала мне, она очень просила меня передать их в этот музей. Я просто счастлива, что теперь могу это сделать для неё.

Миновав сквер с памятником Екатерине Великой, обогнув Александринский театр, они остановились перед тяжёлой дверью Театрального музея.

— Ну, что — запомнила дорогу?

— Издеваешься? Что тут запоминать? Совсем близко. Хотя мы с Валентиной Георгиевной искали бы его по карте до утра.

— Иди сюда.

Константин сжал её слегка озябшие пальцы и повлёк за собой за угол дома.

— Смотри! Нравится улица?

— Очень красивая. Я даже