— В Петербурге всё бывает. Это улица Зодчего Росси. Был такой итальянский архитектор в девятнадцатом веке. Много строил в Петербурге. По его проекту и эта удивительная улица создавалась. Прямо за Театральным музеем, в этом длинном здании с колоннами находится знаменитое хореографическое училище, в котором одиннадцать лет занималась будущая солистка Кировского театра Елена Бахтина.

Сумерки опустились на Петербург, и сразу похолодало. На Невском проспекте зажглись фонари. Марина и Константин заметно ускорили шаг. Неожиданно он развернул её к себе и затянул повыше молнию на её куртке.

— Зачем нам здесь больная медсестра?

Марина смутилась и покраснела.

— Скажи, Костя, — попыталась она скрыть своё смущение. — А как ты в храм попал? Прихожан бесплатно консультируешь. Ты что — такой бескорыстный?

Он засмеялся.

— У меня очень приличная ставка в юридической консультации. Если участвую в судебном процессе, получаю гонорар. Так что не бедствую. Ну, а в храме… Консультирую я раз в неделю, и не всех желающих подряд, а только тех, кто на это получил благословение отца Михаила. Это обычно люди малоимущие, которые не могут оплачивать дорогие юридические консультации. Таких совсем немного. В храме дело в вере, а не в бескорыстии.

Марина даже развернулась к нему.

— Ты веришь в Бога?

Он засмеялся.

— У меня не было выбора, я вырос в православной семье. В раннем детстве жил в одной комнате с бабушкой и просыпался под её утренние молитвы. Мой прадед звонарём в нашем храме служил, дед был дьяконом, на фронте погиб. Мама с детства в церковном хоре пела, сейчас регент у отца Михаила, а отец — директор православной гимназии в нашем городе…

— А я в храм прихожу, только если с отцом Михаилом надо посоветоваться. У меня кроме него и матушки Натальи советчиков нет.

— А ты подумай, кто тебе этих советчиков послал? И когда? Отец Михаил в твоей жизни появился, когда ты была в полном отчаянии. Сама нам с Валентиной Георгиевной вчера рассказывала. Вот и подумай, к кому ты в храм за советом приходишь — к священнику или тому, кто через него тебе помогает…

В хостеле горел только дежурный свет в прихожей. Спать не хотелось. Они прикрыли двери в комнаты и уселись на кухне пить чай.

— Костя, — задумчиво произнесла Марина. — Ты поможешь мне оформить опекунство на Галку?

Он не удивился, только спросил.

— Ты хорошо подумала?

Марина засмеялась.

— Вы что — сговорились? Сказала директору детдома — в ответ: «Ты хорошо подумала?», матушке Наталье — опять: «Ты хорошо подумала?», пришла за благословением к отцу Михаилу — тот же вопрос. И ты туда же. Я похожа на ненормальную?

Константин засмеялся.

— Нет, конечно. Просто все вас с Галкой любят и боятся за вас обеих.

— Не надо ничего бояться. Я приняла решение, оно, может быть, самое обдуманное в моей жизни. Пока я не попала к Елене Ивановне, я не знала, что такое близкий человек, что такое своя крыша над головой. Я хочу, чтобы у Галки был свой дом и родной человек рядом. Я теперь старшей медсестрой буду работать, это дневная работа, по вечерам и выходным всегда дома. Я всё для неё сделаю. Она умненькая девочка, умнее меня. И знает уже сейчас намного больше меня. Недавно про Сциллу и Харибду так интересно рассказывала, я заслушалась. Я переведу её учиться в православную гимназию, а летом в православный лагерь будет ездить. Понимаешь, когда я пришла к Елене Ивановне, я говорила «чё» и свистела при каждом удобном случае…

— Свистела?

— Ну, да. Вот так. — И она тихонько присвистнула. — Любая моя эмоция сопровождалась свистом. Теперь я понимаю, в какой ужас приходила моя старушка. Вот. И я не хочу, чтобы Галка говорила это «чё» и «блин». Я не о словах говорю. Понимаешь?

— Понимаю.

— Я, конечно, кроме этого мало, что могу ей дать, я так мало знаю…

Марина вздохнула и, не улыбнувшись, добавила.

— Наталья Владимировна сказала, что так какой-то древний философ сказал: «Я знаю, что я ничего не знаю»…

— Это Сократ сказал. Но его фраза имеет продолжение: «Я знаю, что я ничего не знаю, но некоторые не знают даже этого». Может быть, это тебя утешит?

— Ты смеёшься, а я серьёзно. — Марина помолчала. — Ты мне поможешь? Я узнавала — мне будет очень трудно оформить опекунство: я Галке — не родственница и у меня нет мужа. Но ты — единственный человек, который может мне помочь.

— Конечно, я вам помогу. Обязательно. — Костя подчеркнул это «вам».

Посещение Театрального музея, которого Марина так боялась и к которому так готовилась, прошло довольно буднично. От него осталось только чувство глубокой грусти и разочарования. Ни выдающихся русских актёров и режиссёров, ни истории театра, а тем более, балета Марина не знала. Портреты знаменитостей на неё не произвели никакого впечатления. Она терпеливо прождала не менее получаса, когда к ней выйдет кто-нибудь из сотрудников отдела рукописей, куда её направили из администрации. К ней подошла пожилая озабоченная особа и представилась Ларисой Олеговной. Разговаривая с Мариной, она смотрела поверх её головы.

— Бахтина? — Переспросила сотрудница музея удивлённо. — Елена Бахтина, солистка? Что-то мне такая фамилия не встречалась. Сейчас посмотрим.

Она подошла к компьютеру, стоявшему на маленьком столике в глубине зала. Марина, как тень, последовала за ней.

Лариса Олеговна нашла какой-то сайт, полистала его страницы.

— Надо же, нашла. Есть. Елена Бахтина. Она дебютировала перед самой войной в «Спящей красавице». Смотрите.

— Я знаю эти снимки.

— Вы именно такие хотели отдать? Но у нас много фотографий с этого спектакля.

— Нет. У меня — военные фотографии. С концертов фронтовой бригады.

Лариса Олеговна впервые с интересом посмотрела на Марину.

— Вот как? Здесь написано, что она погибла во время концерта на Ленинградском фронте.

— Это неправда. Елена Ивановна была только тяжело ранена. Она умерла три года назад.

— Это мы, конечно, исправим. Вы её родственница?

— Нет. Я была её сиделкой. У Елены Ивановны не было родственников.

Папку с фронтовыми снимками Лариса Олеговна рассматривала уже в своём отделе. Она отобрала несколько особенно выразительных фотографий. Портрет Елены Ивановны вернула.

— Оставьте его себе на память. Я сегодня всё исправлю на сайте и помещу туда с Ваших слов всю новую информацию о Бахтиной.

И, почти извиняясь, сказала Марине.

— Вы не обижайтесь, что я Вас так встретила. Понимаете, к нам приходит много родственников балетных людей, и живых, и давно почивших. Приносят всякую домашнюю чепуху: дачные снимки, фотографии внуков, а то портреты любимых кошек и собак. Отнимают