это был максимум который я мог претендовать. И Стрельницкий, я уверен, в этом не обманет. Ему ведь нужны будут мелкие вассалы, на которых можно сбросить текучку и рутину — не вникать же в каждую проблему самостоятельно. Но долго ли продлится помещичье счастье? А с учетом функций? Которые, пока мы тут строим новый мировой порядок, спокойно закончат работы с Маяком и пошлют сигнал в метрополию. Думаю, сто-сто пятьдесят лет.

Сто лет. Я, наверное, столько смогу прожить. Если, конечно, не помру в очередной схватке с каким-нибудь клоуном в костюме. Так что у меня даже будет возможность позвонить протектору и сказать ему «а я предупреждал!» Такое себе утешение, но это все, на что я могу рассчитывать, если продолжу и дальше плыть по течению.

— Чего загрустил, Лях? — выдернул меня из размышлений Реваз. Он устроился напротив меня и очень быстро убедился, что собеседники ему достались паршивые. Один постоянно смотрел в окно стеклянными глазами, а другая — Баскетболистка — никогда и не была разговорчивой.

Что ему ответить? Кажется, совсем недавно, на очень короткий период, мы были почти семьей. Сборище фриков и мажоров против всего мира — хитрого и рационального мира взрослых новусов. У нас были мечты и огонь в глазах. А сейчас? Что в моих пшеках осталось от тех ребят? Они выглядят довольными, вписанными в систему. Насколько я могу быть откровенным с тем, кого раньше считал братом?

Нет, они вроде с интересом слушали мои байки про Африку и приняли так, словно мы и не расставались. В бою выкладывались на все сто и время, кажется, сделало их куда опытнее, чем они были, когда расставались. Но могу ли я им доверять?

— Да так… — протянул я, подбирая слова. — Думаю о схватке с тем клоуном. Бред какой-то — суперзлодеи, супергерои. У нас, блин, вторжение, целый континент захвачен, а мы… Мне Слава сегодня утром показывала канал в телеге, там на полном серьезе люди выбирают, кто из суперов самый сексуальный. Взрыв мозга, просто!

— Ага. — хохотнул грузин. — Видел. Прикольно. Не удивлюсь, если Миха модерит этот канал.

«Я, кстати, тоже!»

— С другой стороны, Лях… — продолжил мой собеседник. — мир изменился. И с каждым днем меняется все сильнее. Год назад мы и подумать не могли, что будем сражаться с функциями, а потом пытаться ужиться с ними на одной планете.

И я решился. Черт, ну это же Реваз! Мы с ним вместе на первый Шпиль ходили, в Новосибе еще!

— Скажи, ты в это веришь, вообще? Ну, что функции сдались и собираются просто тихо жить в Африке?

Воин пожал плечами с таким видом, будто я спросил его о сущей безделице, а не о вопросе выживания цивилизации.

— А у них, типа, выбор есть? Мы же им под Маяк ядерный заряд поставили! Да и в оцеплении они по-прежнему. Куда им бежать с Африки?

Понятно. У четвертого поколения, да и у большинства во втором и третьем, мозги уже промыты. Мы контролируем ситуацию, враг повержен, скоро будем править миром и тому подобная хрень. Блин, я что, единственный параноик на планете?

— А если это не сработает? В смысле, мы же понятия не имеем, что может устройство, которое они строят. Вдруг это такой супершпиль? Которым они сигнал пошлют своим родственничкам? Типа, приходите, тут много вкусного, поляну застолбили, бухло с вас, с нас закусь.

И снова он ответил небрежно, словно отмахиваясь.

— Аналитики разобрались же. Это типа планетарного сервака, который свяжет функций по всей планете в сеть. Они станут мощнее, да, но и только. Без доступа к ресурсам, которые мы контролируем, им все равно хана.

А мне мои функции другое говорили. Кто ошибается — они или наши Аналитики? Почему то, что я рассказал, никто не воспринял всерьез? И, наконец, откуда обычный Воин из группы захвата все это знает? Ни за что не поверю, что вожди настолько откровенны! Значит, лажа. Сто пудов лажа!

— Хана? В смысле?

— Они вымрут. — вмешался Андрей.

Он сидел через проход от нас и уже некоторое время прислушивался к разговору. Забавно, но я в этот момент вспомнил, что худой и нескладный гибрид во время нашей первой встречи, принадлежал к лагерю повстанцев. Его не устраивал сложившийся порядок вещей и он выступал за его изменение. Как быстро меняются люди!

— А как скоро, Кошеюшка, не скажешь?

— Ну, не совсем прям скоро… Лет сто пятьдесят, может двести. Как только тела, которые они занимают, выработают свой ресурс.

— Ну это же все меняет!

— Просто… — он самую малость смутился от моего ироничного тона, то тут же вернул самообладание: — Смысл им дергаться, если конец все равно один.

— Я бы дергался! И ты бы. Блин, Андрюх, да мы вообще разговариваем только потому, что решили бороться до конца! Мы сносили Шпили и только поэтому захвачена одна Африка, а не вся планета!

— Это верно. Но мы люди, Лях, а они больше на роботов похожи. У них прагматичный подход во всем. Не смогли захватить планету — пошли на переговоры. Сообразили, что их обложили со всех сторон, а помощь не прийдет — начали строить планетарную сеть и делиться технологиями. Теперь же они понимают, что их число здесь ограничено и больше их не станет. Ну и что, по твоему, они будут делать?

— Погоди, а размножаться они, типа, не могут?

Кстати, я как-то раньше над этим даже не задумывался! А правда — остаются ли в захваченных телах репродуктивные функции?

— Могут. Только не в себе подобных, а, по сути, новусов.

— Как это?

— Тебе с Родионом Павловичем надо поговорить, он плотно пришельцев изучает.

— Поговорю обязательно. Я на этот счет не в курсе был.

— Или знаешь что? У Мишки вики есть в офлайне, он ее пока не выгружал. Он все-все там собирает!

А вот это была полезная информация. Первым делом, вернувшись на базу, я двинулся к бывшему заму по мозгам. Который, в ответ на вопрос, вручил мне планшет. И сообщил:

— Там ничего такого, не думай. Просто пытаюсь обобщить то, что нам известно. Другие Аналитики тоже помогают, и Родион Павлович еще.

Я кивнул, благодаря парня за помощь, и углубился в чтение прямо у Михаила в кабинете. «Ничего такого» являлось настоящей википедией, кажется даже на том же движке построенной, что и общеизвестная. Только вот Мишкина содержала сведения, которые новусы накопали о себе и функциях, а не все обо всем.

Толково. Почему я раньше об этом не знал?

Когда-то давно, в другой жизни, а точнее, первые дни в качестве новуса, который еще не знал, кто