Спустив ступни с кровати на пол, я ощутила реальный сквозняк.

— Кать, — окликнула я подругу. — Здесь так дует! У нас точно окно закрыто?

— Да, конечно. Я даже не знаю, в порядке ли рамы, может, оно вообще не открывается?

— Но откуда сифонит?

— Не обращай внимания, у индейца же окно открыто.

— Но мы плотно притворили дверь и заставили ее старой полкой для обуви.

— Ой, — прыснула Катя. — Не полка, одно название… Не бери в голову, дом старый, в полу наверняка полно щелей. Вот и дует. Обуешься — перестанет.

Я и впрямь обулась и вышла из комнаты. Прошла одну дверь — комнату ребят — и замерла перед Кешиной. Она была захлопнута неплотно. Я тактично встала с другого бока от щели, чтобы ненароком не заглянуть, и постучала. В ответ — молчание. Я постучалась еще раз, произнеся:

— Кеш, это Юля, открой.

В этот раз тишина меня напугала. Почему-то сразу родилось ужасное предчувствие, и у меня сперло дыхание. Постояв пару секунд, я вдруг резко распахнула дверь.

…Александров лежал на полу, спортивная куртка была залита кровью от и до. Пол также был окрашен в красный цвет, и даже стена возле его кровати, рядом с которой он и лежал, тоже была покрыта кровавыми пятнами. Они собирались книзу в тонкую струйку и стекали на пол. Покрывало — и то было намокшим от крови. Уж чего я только не повидала в своей жизни, часто наталкивающей меня на всяческие расследования, но столько крови я не видела еще нигде. Казалось, в негре было не пять, как подобает взрослому человеку, а все пятнадцать литров, большая часть из которых расползлась по помещению. Окно было распахнуто…

— Мама! — завизжала я, наконец сообразив, что произошло.

Девчонки прибежали всего через десять секунд, но мне казалось, что прошла вечность. Целую вечность я смотрела на мертвое истерзанное тело приятеля и никак не могла постигнуть, кем, а вернее, чем надо быть, чтобы сотворить такое. Это не укладывалось у меня в голове. Меня не так беспокоили те слова, которые я подготовила, да так и не успела ему сказать, меня беспокоило душевное состояние этого чудовища, которое умудрилось выпустить из бедного Кеши всю кровь и, точно в назидание остальным, демонстративно распределить по целой комнате. Весь вид безжизненного, измазанного кровью тела говорил: «Помни! Я скоро приду и к тебе!»

— Грязные следы повсюду, — поделилась наблюдением Катя. Хоть она и стояла совсем близко, но ощущение было такое, словно до меня ее слова доносились как через кубометры густейшего тумана. — Интересно, это его следы или нет?

— Это следы убийцы, — тихо, с паузами между словами проговорила Лера очумело, забыв о том, что раньше она сама настаивала на том, что здесь орудует сверхъестественная сила, а не человек.

— А может, и нет. Он недавно гулял под дождем, — напомнила Катя. — Возможно, это его следы.

— Окно открыто, — ответила ей Малинова, с одной стороны, невпопад, а с другой — словно в подтверждение своей теории о том, что эти следы оставлены убийцей.

Я тоже опустила взгляд под ноги. Возле порога отпечатки ботинок были черными, а вот дальше грязь смешивалась с рекой крови, и в центре помещения следы были уже бордово-коричневыми, а ближе к телу они вообще потерялись среди ярко-красной жидкости. Глядя на эти следы, я чуяла, как стынет в жилах кровь, и отчетливо представляла себе чужие следы в моей собственной крови. Фантазия разыгралась настолько, что мне пришлось закрыть глаза, дабы избавить себя от мучений лицезреть все это.

Опять-таки в сплошном тумане едва разборчиво прозвучали Катины слова:

— Навряд ли убийца залез сюда через открытое окно, у него же в руках было оружие, это было бы крайне неудобно. Да и Кеша успел бы его заметить и не дал бы так просто без пыли, без шуму, как говорится, себя убить. Скорее открытое окно — для того, чтобы сбить нас со следа. Убийца вошел через дверь. Девушки, вы все время были вместе?

— Н-нет, — как-то странно посмотрела Света на подругу.

Та ответила ей тем же подозрительным взглядом. Я снова сомкнула веки и ощутила, как меня куда-то уносит, не то вверх, не то вниз, поди разбери.

— Отлично, так я и думала. Ну что ж… Идем. — С закрытыми глазами я почувствовала шевеление воздуха поблизости, и мне показалось, что я тоже куда-то иду, однако почему тогда я услышала: — Юля, идем!

Я хотела ответить, что иду, и как это она не видит, что я иду, но у меня почему-то не получилось.

— Боже, у нее шок! — Это, по-моему, сказала Лера. Не берусь утверждать.

— Подумаешь. Меня вон током било, и ничего! Я уже привычная, можно сказать!

— Свет, это не смешно.

— Я принесу лекарства, у Паши их много было, — сказал кто-то мне на ухо, скорее всего, Катя.

Через еще одну вечность кто-то потянул меня за локоть, но тело совсем не гнулось, и в результате я стала крениться назад, подруга вовремя подхватила меня, иначе бы я грохнулась, как Альберт и, наверно, померла бы. Ведь везде булыжники… Откуда булыжники в доме?..

— Глаза открыла, слава богу, — сказала Катя. — Ты видишь меня? Сколько пальцев?

— Перед глазами что-то темное… Какие-то круги, — вымолвила я наконец.

— Ничего-ничего… Вот сюда…

Девчонки посадили меня на стул и заставили что-то понюхать, а когда это не помогло, залили мне рот какой-то бурдой.

Я закашлялась.

— Что это?!

— Сиди! — приказала Любимова, и тут я, моргнув, отчетливо увидела всех троих и столешницу перед глазами. Я тряхнула головой и поняла, что, похоже, пришла в себя. Только теперь, в новом состоянии, я поняла, насколько мне было фигово до этого. Контраст сказался.

Контраст… Кеша… Боже…

— Вы своими каплями намочили мне лицо, — забрюзжала я, как вредная старуха.

Девчонки как-то странно переглянулись. Катя отчего-то виноватым голосом сообщила:

— Нет, Юль. Это ты плачешь.

Через полчаса, по очереди выходя на воздух и глотая льющийся с небес дождь, мы все поня-ли, что окончательно пришли в себя и готовы переговорить.

— Итак, — начала Катя, глянув на экран мобильника. — Семь часов вечера. Мы здесь неполных три дня, а нас осталось всего четверо. Может, пора уже что-то делать?

— Что? — раздраженно повела плечами Лера. — Что мы можем сделать? Ты так говоришь, словно мы супермены! Вот Кеша один мог что-то сделать. А теперь он… Его нет! — У нее выступили слезы. У меня тоже. — Остались одни женщины. Девушки. Мы ничего не можем сделать теперь!

— Ага, значит, нужно сидеть и ждать смерти!

— А что еще?

Включилась Света:

— Я предлагаю вооружиться всем, что попадется на пути.