class="p1">Эти семь недель в Макалестере были для меня очень приятными и плодотворными. Это было время напряженной работы, которая приносила мне большое удовлетворение и давала возможность встречаться со многими интересными, очень душевными людьми не только в колледже, но также и в городах-близнецах Сент-Поле и Миннеаполисе. Мне посчастливилось быть представленным широкому кругу художников и общественных деятелей. Через общение с ними я проникся тем духом сотрудничества и чувством общины, которым так славится Миннесота.

Пока я намечал концептуальную структуру холистического подхода к здоровью и лечению, мои дискуссии с общественными деятелями и организаторами коммуны привели к значительным изменениям моих взглядов. В моих дискуссиях с Саймонтоном и многими другими профессиональными медиками в Калифорнии я исследовал в первую очередь психологические измерения здоровья и психосоматическую природу процесса лечения. В совершенно другом социальном и культурном климате Миннесоты мое внимание привлекли экологические, социальные и политические измерения здоровья. Я начал) с обзора угроз здоровью со стороны окружающей среды – загрязнения воздуха, кислотных дождей, токсических химических отходов, угрозы радиации и многих других – и очень скоро понял, что эти многочисленные опасности не просто случайные сопутствующие продукты технологического прогресса, а характерные черты, присущие экономической системе, одержимой ростом и экспансией.

Итак, мне предстояло исследовать экономическое, социальное и политическое окружение, в котором функционирует сегодняшнее здравоохранение, и, занимаясь этим, я все больше и больше убеждался в том, что наша социально-экономическая система сама по себе стала основной угрозой нашему здоровью.

В Миннесоте я особенно заинтересовался сельским хозяйством и его влиянием на здоровье на многих уровнях. Я читал пугающие отчеты о гибельных последствиях современной системы механизированного, химического и энергоемкого земледелия. Поскольку я сам вырос на ферме, мне было интересно от самих фермеров услышать все «за» и «против» так называемой «зеленой революции», и я провел много часов с фермерами всех возрастов, обсуждая их проблемы. Я даже посетил двухдневную конференцию по органическому, экологическому сельскому хозяйству, чтобы больше узнать об этом новом направлении в земледелии.

Эти беседы открыли мне интересную параллель между медициной и сельским хозяйством, которая здорово помогла мне в понимании общей динамики нашего кризиса и культурной трансформации. Фермеры, так же как и врачи, имеют дело с живыми организмами, на которые губительно влияют механистические подходы в нашей науке и технологии. Как и человеческий организм, почва является живой системой, которой нужно сохранять динамическое равновесие, чтобы быть здоровой. Когда равновесие нарушается, начинается патологический рост определенных компонентов – бактерий или раковых клеток в человеческом организме, вредителей или сорняков на полях. Появляется болезнь, и в конце концов весь организм может погибнуть и превратиться в неорганическое вещество. Под влиянием методов земледелия, предлагаемых нефтехимическими компаниями, эти проблемы стали главными в современном сельском хозяйстве. Как фармацевтическая индустрия поддерживает во врачах и пациентах веру в то, что человеческому организму, чтобы быть здоровым, требуется постоянное медицинское обслуживание и лечение лекарствами, так и нефтехимическая индустрия убедила фермеров в том, что земле, чтобы оставаться производительной, требуются массивные инъекции химикатов под наблюдением Теоретиков и практиков сельского хозяйства. В обоих случаях такая практика серьезно нарушила природный баланс живой системы, вызвав тем самым многочисленные болезни. Более того, эти две системы связаны напрямую, так как любой дисбаланс в почве сказывается на продуктах питания, которые на ней произрастают, и таким образом на здоровье людей, которые их едят. После того как я провел целый уик-энд, встречаясь с фермерами на их земле, путешествуя от одной фермы к другой на лыжах-вездеходах, я понял, что многие из этих мужчин и женщин хранят экологическую мудрость, передаваемую из поколения в поколение. Несмотря на массированные внушения нефтехимических корпораций, они знают, что химические методы земледелия губительны для людей и земли. Но часто их заставляют применять их, так как вся экономика сельского хозяйства – структура налогов, кредитная система, система недвижимости и т. д. – построена таким образом, что не оставляет им выбора.

Мое тесное соприкосновение с трагедией американского земледелия дало мне хороший урок, может быть, самый важный за время моего пребывания в Миннесоте. Фармацевтические и нефтехимические индустрии потому смогли достичь такого успеха в установлении мощного контроля над своими потребителями, что базис их экономических и политических мотивов формирует все то же механистическое мировоззрение и связанная с ним система ценностей, лежащих в основе их технологий. И хотя их методы обычно антиэкологичны и вредны для здоровья, их твердо поддерживает научный истэблишмент, который также исповедует это устаревшее мировоззрение. Изменить эту ситуацию нам жизненно необходимо в целях нашего благополучия и выживания. Но перемены станут возможны лишь тогда, когда мы, как общество, сможем обрести новое холистическое, экологическое видение реальности.

Мозаика терапий

Вернувшись в Беркли после семинедельного визита в Макалестерский колледж, я обратился к своей картотеке медицинской литературы, с тем чтобы составить систематику заметок по критике биомедицинской модели. При этом я собрал массу нового материала, посвященного социальным и экологическим измерениям здоровья. Теперь я был готов исследовать альтернативы обычной системе здравоохранения.

С этой целью я занялся интенсивным исследованием разнообразных терапевтических моделей и техник, аккумулированных в широком спектре новых и необычных типов опытов. В то время как я экспериментировал с многочисленным неортодоксальными подходами, я также продолжал обсуждать их с тем, чтобы интегрировать их в теоретическую модель, которая постепенно приобретала все более отчетливые очертания в моем сознании. Что же касается концепции динамического равновесия, то она в этой теоретической модели все более и более возникала в качестве ключевой. Я начинал отчетливо видеть, что цель восстановления и поддержания равновесия организма является общей для всех исследуемых мной терапевтических техник.

Разные школы обращались к разным аспектам равновесия: физического, биохимического или эмоционального; или равновесия более эзотерического уровня «систем тонких энергий». В духе философии «бутстрэпа» я рассматривал все эти подходы как разные части одной и той же терапевтической мозаики, принимая однако в мою холистическую модель только те школы, которые признавали фундаментальную взаимосвязанность биологических, психических и эмоциональных проявлений здоровья.

Большая группа терапевтических техник, которая оказалась для меня совершенно новой, касалась подходов к психосоматическому равновесию посредством физических методов. В своей совокупности она была известна под названием «работа с телом». Когда я укладывался на кушетку для массажа по методике Рольфинга, Фельденкрайса, по технике Трэйгера и многих других, я отправлялся в фантастическое путешествие в тонкую сферу отношений между мышечными тканями, нервными волокнами, дыханием и эмоциями. Я испытывал переживания совершенно поразительных связей, впервые указанных в пионерской работе Вильгельма Райха, – связей между эмоциональным опытом и мышечными паттернами.

Я также осознал, что многие восточные практики –