Клешня сдвинул на макушку засаленный платок, поскреб в затылке и ответил:

– Да здесь где-то. Вот-вот дойдем.

– Это мы еще вчера слыхали, – нахмурился Лэй, – да только что-то не видно его.

– Клянусь титьками могучей Берти! – заскорузлый палец ткнул в карту. – Тут он!

– А мы где?

Моряк неопределенно поводил желтым ногтем вокруг острова:

– Где-то здесь… Задери меня акула, сдался вам этот остров! Вон, мимо Томления уже второй раз проходим. Может, там якорь бросим-то, а?

Я только молча покачала головой, Лэй в досаде выругался по-эльфийски. Мы вышли из капитанской каюты.

Вот уже третьи сутки «Хромая Мери» прочесывала архипелаг в поисках острова Лак’хи, который моряки называли островом Судьбы. Мы решили, что артефакт должен находиться именно там – это было логично, морт возьми.

Вроде бы и остров на карте был обозначен, и судно в порядке. Но все осложнялось тем, что море неспокойно, а судовые приборы то врали, то вдруг вообще выходили из строя. Небо затянулось серыми тучами, так что и по звездам не сориентируешься.

Поэтому винить Клешню мы не могли. Капитан и так не спал вторую ночь, пытался отыскать остров, поругивая под нос нелюдей, которые втравили его в переделку.

Все это время Лис прятался от команды в каюте – моряки не забыли оскорблений, которыми он наградил капитана. Компанию ему составил Ал. Роману почему-то проникся к моему другу доверием и воспринимал его и Чернобрюха как бесплатную охрану. Лэй то читал книги по магии, то отправлялся пытать капитана о нашем местонахождении.

Я же была еле живая. Нет, не от ран – их ушастик заставил затягиваться, убрал ожоги и снял боль. «Сам покалечил, сам и вылечил», – шутил неугомонный эльф, меняя повязку. Дело в морской болезни, которая вернулась, едва в океане началось волнение.

Из-за нее, проклятой, Лэй не смог наколдовать мне рост волос, хотя честно попытался на следующий же день после возвращения с острова Тира. Усадил в каюте прямо на палубу, сам встал за спиной, положил ладони мне на затылок и что-то пробормотал на эльфийском. Я почувствовала покалывание под волосами, по коже как будто забегали мурашки. Процесс пошел.

– Ой… прости… – вдруг пробормотал мальчишка.

В голосе его звучало такое искреннее раскаяние, что я встревожилась. Скосив глаза, увидела болтающиеся вокруг лица бледно-зеленые пряди.

– Это что?!

– Мара, ты только не волнуйся, я сейчас все исправлю, – залепетал горе-маг.

Зеленые пряди исчезли, других так и не появилось.

– Не получается, – вздохнул Лэй. – Я пытался с помощью своей энергии подтолкнуть силы твоего организма. Но видимо, дело в том, что ты ослаблена морской болезнью.

– Хорошо, – вздохнула я, – попробуем в другой раз, когда будем на суше.

Это было три дня назад, сейчас качка усиливалась, и мне стало еще хуже.

Как только мы вышли из каюты капитана, меня скрутил новый приступ тошноты. Я бросилась на верхнюю палубу и перегнулась через борт. В этот момент судно накренилось, и я чуть не свалилась в воду. Лэй едва успел перехватить меня и удержать какой-то волшбой.

– Что ж вы, леди! – посочувствовал боцман Дайф, – За… то есть, расклеились совсем. Волны-то го… пустяковые, говорю, волны-то. Так себе, баллов пять. Вот погодите, шторм начнется – тогда и по… блюйте себе на здоровье, ага.

– А он точно начнется? – обеспокоился Лэй.

– Чтоб мне сдохнуть. То есть, непременно начнется, господин эльф. Баллов одиннадцать. Вон, гляньте сами, что делается – боцман ткнул пальцем вверх.

Небо вскипало черными низкими тучами. Они клубились, перекатывались, стремительно двигаясь в нашу сторону. Ветер уже не дул постоянно, он налетал угрожающими порывами, свистел в ушах, словно предупреждая о беде. Волны тоже стали черными и делались все больше. «Хромая Мери» не качалась на них, она с трудом взбиралась на гребни и ухала вниз, заставляя желудок подскакивать к самому горлу.

– Убрать паруса! Задраить люки! – раздался голос Клешни. – Шлюпки, бочки на палубе крепить!

– Слыхали, акульи дети? – подхватил Дайф, отбегая. – Шевелись, шевелись!

С востока наползала тяжелая свинцовая туча, в подбрюшье которой сверкали голубые молнии. Вскоре она накрыла небо над нами, превратив день в ночь. Порывы ветра стали такими сильными, что слова уносило с губ, а горло перехватывало. Волны перекатывались через борт, ветер отрывал от них макушки, развеивая водяной пылью.

«Хромая Мери» неуклюже преодолевала волны. Корабль шатало, сдавливало, как скорлупку, то и дело раздавался пугающий треск – это отрывались от мачт паруса. Все происходило так быстро, что матросы не успели их убрать.

– Шевелись! – орал Дайф, но его почти не было слышно.

Наверное, это и был шторм в одиннадцать баллов, о котором говорил боцман – не знаю. Но то, что творилось с судном, уже не походило на обычную качку, от которой случается морская болезнь. Желудок сжался в последний раз, и тошнота прошла. Мы с Лэем бросились на помощь матросам. К нам присоединился Ал, который поднялся из каюты.

Ураган обрушил на «Хромую Мери» всю мощь, на которую был способен. Флейт уже не слушался руля, его швыряло с борта на борт. Оторванные паруса хлопали, словно крылья обезумевшей птицы. Но опаснее всего было то, что некоторые паруса уцелели – направление ветра постоянно менялось, он будто несся сразу отовсюду, и судно беспорядочно мотало в разные стороны. Убрать паруса было уже невозможно.

– Руби мачты! – выкрикнул Бобо.

Матросы ринулись выполнять приказ, но ветер отбрасывал их, волок к бортам, норовя выкинуть в пучину. Я ухватила одного из людей, вырвала у него из рук топор, принялась подрубать основание ближайшей мачты. Матрос вцепился в нее чуть выше, громко прося бога моря сжалиться над «Хромой Мери».

– Не время молиться! – прорычал Клешня. – Руби, акульи дети!

Тучи опустились так низко, что, казалось, сейчас они соединятся с волнами, черное небо сольется с черной водой, и эта бездна поглотит нас. Трещали бока корабля, хлопали паруса. Волны, надвигавшиеся на нас, были высотой не меньше деревьев на острове Тира.

– Рано молиться, – орал капитан. – Рано!

– Поберегись! – вторила я, подрубив мачту.

– Крепись к бортам! – приказал Бобо.

Моряки принялись привязывать себя к бортам корабля.

Море подхватило «Хромую Мери», подняло на вершину черной волны, огромной, словно императорский замок, и швырнуло вниз.

Вдруг все волшебным образом переменилось. Исчезли черные тучи, вернулся светлый день. Над нами ослепительно сиял Атик, вокруг царило полное безветрие. Сначала я подумала, что оглохла – такая вдруг наступила тишина. Но тут безмолвие нарушил голос Клешни:

– А вот теперь молитесь!