оправдаем наши расходы на этого дебила, если нет, то закроем финансирование. Нам будет чем отчитаться в любом случае.

— Гуд. Действуйте, генерал.

Район Мариендорф. Тот же день.

Двухэтажная вилла располагалась на тихой улочке. Отто Нойман показал на въезде пропуск охранявшим виллу десантникам и его машину пропустили. Она подъехала к открытой террасе, и Отто вышел.

На террасе стоял собранный зонт. Под навесом мокли под холодным зимним дождем стол и диван с кожаными подушками белого цвета. К Отто подскочил капеллан.

— С какой целью вынесли мебель? На улице собачий холод! — недовольно спросил Отто, особое раздражение вызвали трусы выдающейся личности со следами фекалий. — Он что, снова наложил в штаны? Перестаньте давать ему икру, Зак!

— Никак нет! Он не обверзался, это он так пускает ветры. По его мнению, если при этом не пачкаются труханы, то не стоит и мучиться.

— Животное! Шайзе! — выругался генерал-епископ. — Будем надеяться, что скоро это закончится. Чем он сейчас занят?

— Когда ему сообщили о вашем приезде, заперся в комнате на втором этаже.

Отто приказал привести его.

Святой спустился через полчаса. Он был весь в белом-его любимый цвет. Только дизайнер менялся. Сейчас это был Стефано Пилати. Двубортный костюм-двойка, белоснежная майка с логотипом. Ослепительно белые туфли. Носки цвета альпийского снега. Весь гардероб обошелся бюджету министерства обороны по цене мерседеса последней модели.

— Здравствуй, сын мой! — произнес святой бархатным голосом.

Глядя на его лошадиное лицо, генерал сильно в этом засомневался. Мутная история со Святым Лукой. Уже странно, что он запретил называть себя Лукой. По некоторым данным его вообще не должно быть здесь, так как он был убит в прошлом году в Италии. И вообще, на волне всеобщей истерии неоднократно сообщалось, что Лука странствует вдвоем с апостолом. Куда тот подевался-тоже неизвестно.

— Почему у охраны кресты на погонах? — пожаловался святой. — Это напоминает мне кладбище!

— Вас охраняют капелланы-католики. Это их форма одежды.

— Все равно не хочу.

Отто обещал разобраться с капелланами.

— Нам нужна ваша помощь, Санта! — продолжил он. — Мы стоим на пороге войны. Новые варвары собирают силы, чтобы напасть на нас. Мы готовим отпор, но мирные люди не должны пострадать.

Святой стукнул кулаком по колену.

— Довели, суки, до войны все-таки! А теперь что? Санта помоги! Мне что танки подбивать?

— Танки подбивать будем мы, — терпеливо пояснил генерал-епископ. — Но мы не можем приказывать гражданским не мешать нашим доблестным воинам. Это завоевание нашей демократии. В настоящее время в международном аэропорту Бранденбург скопилось порядка…

— Тихо! — оборвал его святой.

Выжидающе глядя генералу-епископу в глаза и требовательно уставив палец вверх, он произвел самый протяжный пук, который тому доводилось слышать. Отто понял, что у него есть всего пара минут, пока до него дойдет душистое облако чистейшего аммиака.

— Народ пойдет за вами! — крикнул он, устремляясь к выходу.

Аэропорт Бранденбург

Зал ожидания аэропорта был рассчитан на 20 тысяч пассажиров, генерал не ошибся, но в настоящее время в нем находилось в 2 раза больше. Половину составляли мигранты из Африки и Азии. Они никуда не собирались лететь, однако поначалу в аэропорту можно было неплохо поживиться. Здесь не шел опостылевший дождь, было светло и сухо.

Сюда въезжали семьями. Семьи были большие. До десяти, а иногда больше братьев и сестер. Разношерстный табор вторгся в шикарные залы и сделался полноправным хозяином. Матрасы бросили на пол, ели-пили тут же, для начала ограбив все магазинчики и продуктовые автоматы.

Полиция пыталась навести порядок, но их прирезали по-тихому, а полноценное расследование в таких условиях сочли вести невозможным, и правящий бургомистр Берлина издал негласный приказ мигрантов оставить в покое.

Приезжая шпана сразу установила свои порядки. Ударными темпами и нечеловеческими усилиями им удалось за сутки забить унитазы фекалиями. После этого без особого насилия над моралью тысячи человек стали испражняться прямо в залах, никого не стесняясь. Все были свои.

Честные бюргеры и гости столицы слишком поздно уразумели, что жить в таком гавне невозможно. Они хотели улизнуть, но до мигрантов дошло, что в таком случае они останутся лицом к лицу с военными, и они не дали этого сделать. Шайки вооруженных головорезов перекрыли все выходы. Наиболее активным гражданам отрезали головы.

Так что, когда епископ-генерал со Святым в сопровождении охраны прибыли в аэропорт, там царило некое подобие порядка. Мигранты как могли поддерживали его, по мелочи грабили бюргеров и втихаря вдували белым цыпочкам. Но они сами на это напрашивались, надевали недопустимо откровенные наряды, стало быть сами виноваты.

Генерал Кенинг скептически оглядел шикарно одетого хлыща и спросил:

— Это и есть Великий Лука?

— Точно так. Только он просил не называть его Лукой. Просто Святой, — ответил Отто.

Кенинг указал пальцем вниз:

— Под нами живой вулкан из десятков тысяч людей. Полиции туда нет хода. Только за последние сутки зарегистрировано 11 убийств. Изнасилования счету не поддаются. Ситуация вышла из-плод контроля. Чтобы утихомирить толпу необходима дивизия ВДВ, использовать которую мне запретил бургомистр. И вы думаете, что все удастся какому-то… Святому? А вы уверены, что это не аферист? Тогда вы там, внизу, проживете ровно столько, сколько понадобится, чтобы достать нож и вас зарезать.

— Я хочу все быстрее закончить! — заявил епископ.

— Вы и не представляете, как близки к цели, — саркастически заметил генерал.

— Сколько солдат вы можете выделить в сопровождение?

— Взвод, больше не дам. Да и больше там не пройдет, сами увидите.

Вскоре прибыл мотопехотный взвод. 25 человек, вооружённых штурмовыми винтовками. Командовал ими лейтенант Штельмахер.

Они спустились по лестнице на первый этаж. Далее ход перегораживали забаррикадированные двери с окнами иллюминаторами, у которых дежурили десантники с пулеметом. Из-за двери доносился ровный гул, словно надвигалось землетрясение.

— Открывайте! — приказал епископ.

— Вы уверены? — недоумевал командир поста.

Епископ сослался на приказ генерала Кенинга. Но с каждым шагом ему хотелось убежать все сильнее.

Десантники вынули из приваренных петель железные засовы, оттащили сторону бетонный блок-путь был свободен. Епископ собрал всю свою храбрость, которой и так оставалось немного, и шагнул первым.

— Бог мой! — вырвалось у него.

Перед ним открылся гигантский человеческий муравейник. Людей не было разве что на потолке. На полу не было пустого места, чтобы ступить. Голоса тысяч людей сливались в низкий гул. Плакали дети. Громко играла музыка. В разных местах и разная, так что мелодия была не различаема. Люди лежали на матрасах, коробках, прямиком на полу. Среди них гордо высились фекалирующие одиночки. Вонь стояла несусветная.

— Нужно возвышение, чтобы Святой выступил, — пояснил епископ Штельмахеру.

Лейтенант повел небольшую колонну к возвышению невдалеке. До него было шагов 100 не больше, но казалось,