Именно тогда для обследования положения в Красной Армии ЦК РКП(б) создал под председательством Гусева комиссию, по предварительным итогам работы которой Центральный Комитет партии утвердил новый состав Реввоенсовета Республики. Фактическим руководителем его стал М. В. Фрунзе.

Сергей Иванович Гусев был секретарем Центральной Контрольной Комиссии РКП(б), а также членом коллегии объединенного с ЦКК Наркомата рабоче-крестьянской инспекции (РКИ). В 1926―1927 годах он заведовал Отделом печати Центрального Комитета ВКП(б). С середины 1927 года (и до конца своих дней) Сергей Иванович Гусев работал в Исполнительном комитете Коммунистического Интернационала, был членом его Президиума.

Он входил в состав дирекции Института Ленина, Комиссии для собирания и изучения материалов по истории Октябрьской революции и РКП(б) — Истпарта, читал курс лекций в Институте красной профессуры, публиковал статьи по вопросам международного коммунистического и рабочего движения, истории нашей партии.

Последняя статья С. И. Гусева — «Тридцать лет большевистской партии» — была напечатана в «Правде» 11―15 июня 1933 года с фамилией автора в траурной рамке.

Сергей Иванович Гусев скончался после тяжелой болезни 10 июня 1933 года в Крыму. 14 июня 1933 года в Москве состоялись похороны. Под раскаты артиллерийского салюта урна с прахом С. И. Гусева была установлена в Кремлевской стене.

Ерашов В. П.

Данишевский Карл Христианович

Годы жизни: 1884―1938. Партийный, государственный и военный деятель. Член партии с 1900 г. В 1917 г. член Московского комитета РСДРП(б). В июле — октябре 1918 г. член РВС Восточного фронта, в сентябре 1918 г. — апреле 1919 г. член РВСР и председатель Ревтрибунала Республики…

(Энциклопедия «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (1987)

Местом пребывания Полевого штаба Реввоенсовета Республики был выбран небольшой подмосковный городок Серпухов. Вместе со штабистами засели за разработку плана разгрома белочехов, армии генерала Краснова и интервентов на севере Главнокомандующий Вооруженными Силами Республики И. И. Вацетис и член РВСР К. X. Данишевский. К 7 октября они подготовили доклад о стратегическом положении Советской Республики и задачах Красной Армии в период осенне-зимней кампании. Главком поехал в Москву, чтобы лично доложить Ленину, Свердлову и РВС Республики. К началу 1919 года предполагалось разгромить белых на Дону, на Восточном фронте выйти на рубеж Актюбинск — река Тобол, на севере, как и прежде, вести оборонительные бои. Впервые в районе Брянска и Орла создавалась резервная армия. Окружным военным комиссариатам предписывалось сформировать 11 стрелковых и две кавалерийских дивизии. Вносились предложения по улучшению военных перевозок и санитарной службы, ставилась задача создать Каспийскую флотилию, которая должна была оборонять устье Волги и проводить боевые операции у берегов Кавказа и Туркестана.

Встретив главкома, Карл Христианович по его довольному лицу понял, что поездка в Москву увенчалась успехом.

— Ленин одобрил наш план, — радостно сообщил Вацетис. — Он обещал нам всестороннюю поддержку.

В течение октября всем фронтам были уточнены стратегические задачи. На большинстве приказов и директив, отданных главкомом Республики с сентября 1918 по январь 1919 года, рядом с подписью Вацетиса стоит фамилия Данишевского. Это была не пустая формальность. Карл Христианович глубоко вникал в разработку каждого документа, твердо отстаивал партийные позиции.

Надо сказать, что главком отличался очень трудным, неуживчивым характером. Прямой и резкий, он зачастую в разговоре не выбирал выражений, не искал дружбы ни с членами РВСР, ни с командующими фронтов и армий. Не отличался он деликатностью и в обращении с партийными деятелями, рекомендованными на командные должности. Так, например, Вацетис долго не соглашался с назначением комиссара Ярославского военного округа М. В. Фрунзе на должность командующего 4-й армии Восточного фронта.

Все это, вместе взятое, мешало нормальным деловым отношениям, созданию дружно работающего коллектива. Но Данишевский мог сработаться с ним, и в этом ему помогала железная выдержка, умение сохранять самообладание при самых сложных обстоятельствах. Отличавшийся сердечностью и простотой в обращении с людьми, Данишевский являлся как бы амортизатором, сглаживающим возникавшие инциденты, а рождалось их, надо сказать, великое множество.

Реввоенсовет Республики и главком держали твердый курс на строительство регулярной Красной Армии с привлечением старых военных специалистов. Такая доктрина всецело поддерживалась Советским правительством, и тем не менее она встречала упорное противодействие со стороны многих ответственных партийных работников. Вацетис, а вместе с ним и Данишевский беспощадно боролись с сепаратизмом, своеволием и партизанщиной, совершенно при этом не думая о последствиях, к которым могли привести их разногласия с влиятельными людьми. Острый конфликт возник у них с реввоенсоветом Южного фронта в составе И. В. Сталина, председателя Царицынского Совета С. К. Минина, командующего фронтом П. П. Сытина и его помощника К. Е. Ворошилова. На них была возложена задача — как можно быстрее разгромить армию генерала Краснова.

В приказе от 21 сентября Вацетис и Данишевский писали Сытину, «что боевые действия идут разрозненно, ныне, при создании Южного фронта, необходимо создать общий план действий. С этой работой прошу поторопиться, в оперативных делах вы должны пользоваться полной самостоятельностью и несете ответственность». Получив выписку из приказа, Павел Павлович Сытин вместе с назначенным командующим 9-й армией А. И. Егоровым выехали в Балашов, где в это время находился член РВСР К. А. Мехоношин. Вместе они отправились в Царицын.

Сталин, Минин и Ворошилов встретили Сытина с откровенной враждебностью. Они настаивали на том, чтобы руководство боевыми действиями осуществлял революционный военный совет фронта. Сытин возражал. Он извлек из портфеля инструкцию, подписанную Вацетисом и Данишевским, и положил ее на стол.

— Что это такое? — пренебрежительно произнес Сталин, глядя на бумаги.

— Это выписка из решения Реввоенсовета Республики. Прочитайте пункт девятый, где черным по белому написано: «…командующему фронтом Сытину предоставляется полная власть в ведении операций», что «в оперативные распоряжения командующего никто не должен вмешиваться».

Сталин взял со стола выписку, мельком глянул на нее и небрежно швырнул обратно:

— У нас на этот счет другое мнение.

Разногласия определились буквально по всем вопросам. Уже в то время у Сталина отмечалась нетерпимость к чужим взглядам. Сталин и Ворошилов считали главной целью фронта оборону Царицына, поэтому настаивали на том, чтобы штаб фронта располагался именно в этом городе. Сытин, ссылаясь на приказ Реввоенсовета Республики, доказывал, что первейшей задачей является очищение от белоказаков железнодорожной линии Поворино — Царицын, поэтому штаб фронта должен находиться согласно приказу в Козлове.

— Нет, в Царицыне, — упирался Сталин. — Отсюда мы будем наступать на Котельниково и Тихорецкую.

Видя, что спор заходит очень далеко, в него вмешался член Реввоенсовета Республики Мехоношин. Он предложил до разрешения этого вопроса в верхах придерживаться общего положения о членах военных советов и комиссарах, утвержденного ВЦИК 6 апреля 1918 года. Но Сталин и Ворошилов заупрямились и, отметая все разумные доводы, продолжали стоять на своем.

Возвратившись в Балашов, Мехоношин доложил Вацетису