— А меня недавно?!

— Тебя… Тебя я не знаю совсем!

Переведя дух, Александра затолкала тетради Альбины в чемодан и защелкнула замки. Она все еще не понимала, какую ценность мог представлять для постороннего человека архив, но все же решила не искушать судьбу и отнести чемодан к Стасу.

— Чудесно… — бормотал Олег, топтавшийся рядом и очень ей мешавший. — Значит, Эрдель свой в доску, а я — проходимец?!

— Именно так. — Александра копалась в сумке, в последний раз проверяя, все ли взяла. — Зачем ты порезал молитвенники? Из двух нормальных сделал два порченых! С какой целью?!

— Ты сошла с ума, — проговорил мужчина, следя за ее порывистыми движениями. — Не было никакого второго молитвенника. Никогда не было. Был только один. Откуда он у меня, я уже рассказывал. И пусть он не принадлежит леди Джейн Грей — ведь это была только версия… Я и сейчас от нее отказываться не собираюсь.

Александра посмотрела на него расширенными от изумления глазами. На миг ей показалось, что старый знакомый бредит.

— Ты… отрицаешь все?! — с запинкой вымолвила она.

— Второго молитвенника не было! — упрямо повторил Олег. — Не знаю, откуда Эрдель взял свой. Я к нему отношения не имею.

— А он готов присягнуть, что ты продал ему этот молитвенник.

— Присягнуть! Это пустые слова. Купил из-под полы испорченный товар, а валит все на меня.

— Почему именно на тебя? — сощурилась Александра. — Почему не на меня, например?

— Потому что я ему показывал свой молитвенник. Он по глупости проворонил его, не захотел купить. А потом я уже сам передумал продавать.

— Ты можешь врать бесконечно, — отвернулась женщина. Пройдясь по мастерской, она проверила, плотно ли закрыты окна, выдернуты ли вилки из розеток. Состояние проводки было таково, что не стоило искушать судьбу. — Меня это не убеждает. Все, я ухожу.

Она повесила на плечо отяжелевшую сумку, прижала к груди картину, а свободной рукой подхватила чемодан. Олег поспешил на помощь. Александра хотела было отказаться, но передумала.

— Если не трудно, донеси чемодан до третьего этажа, — сухо попросила она, двигаясь к двери.

— Донесу, куда скажешь, — Олег явно пытался пойти на мировую, его голос звучал смиренно. — Саша, так ты уезжаешь?

— В Питер, — нехотя призналась художница. — На сутки.

В квартире скульптора по-прежнему толклись гости. Общий градус опьянения перевалил уже за ту роковую черту, когда люди начинают засыпать там, где пили. Приятели покойного сдавались без боя. В большой запущенной квартире Стаса тут и там валялись поверженные тела. Казалось, здесь наспех организован военно-полевой госпиталь, куда приносят с поля боя тяжелораненых.

Переступив через чье-то распростертое тело, Александра заглянула в столовую и обнаружила, что Стас тоже спит. В отличие от своих гостей, скульптор устроился с удобствами, на диване. Под его буйной курчавой головой красовалась даже подушка в чистой наволочке, а могучее тело было прикрыто пледом. Марья Семеновна, в довершение сходства с лазаретом отчего-то одетая в белый медицинский халат, с угрюмым видом убирала со стола. Точнее, пыталась убрать. Ей очень мешали заснувшие за столом гости.

— Явилась! — сердито крикнула она, увидев Александру. — Позже еще не могла? — А едва художница объяснила цель своего визита, возмутилась: — Бесстыжая ты, Сашка, как я погляжу! Даже эти забубенные головушки помянули покойника, одна ты не соизволила. И нечего тут свое барахло оставлять. Мне его охранять некогда.

— Но Стас позволил бы… — заикнулась было женщина.

Робкое возражение вызвало целую бурю. Уперши в бока костлявые коричневые кулаки, старая домработница без стеснения высказала все, что думала о приживальщиках обоих полов, которые мешали ее подопечному жить по-человечески. Из ее не слишком вежливых сентенций следовало, что корень зла таился именно в хитрых и двуличных людях, которые норовили сдать скульптору вещи на хранение.

— У нас вечно толкутся дружки его, модели приходят… А ты картину притащила! Кто у тебя там? Голландец? А по мне хоть китаец. Не возьму и не возьму! Отвечай потом за эту мазню… А в чемодане что?

— Бумажки… — проговорила Александра уже без всякого энтузиазма. Она видела, что Марья Семеновна сильно не в духе.

— И бумажек не надо! — строптиво заявила «медсестра», пытливо разглядывая скромно стоявшего на пороге Олега. — А это кто?

— Знакомый… — вздохнула Александра. — Так что же с вещами? Мне на вокзал пора ехать…

— Чемодан в зубы и езжай! — напутствовала ее старуха.

Повернувшись, женщина пошла к выходу. Ее спутник не отставал, безропотно влача увесистую поклажу. Уже на лестнице он нерешительно предложил:

— Я могу отвезти все к себе.

— Да ведь от тебя, можно сказать, прячу! — всплеснула руками женщина, ошеломленная подобной наглостью.

— От меня? Почему?

Буханков произнес это так просто и вместе с тем обиженно, что Александра всерьез усомнилась в обоснованности своих подозрений. «Ключ мог взять кто угодно. Я злюсь на него из-за нелепого вранья с молитвенником… Но всю ли правду мне говорит Эрдель?! Лыгину я тоже верила безусловно, не рассуждая, и вот расплата! Чем Олег хуже их? Чем они святее его?»

— Даже не знаю…

Нерешительное высказывание, сорвавшееся с ее губ, подействовало на Олега как живительный эликсир. Он тут же воспрянул духом и взбудораженно заговорил:

— Что тут думать? Ты можешь считать меня мошенником, штопающим книги, но что я ворую картины, да еще такие паршивые, ты утверждать не смеешь!

— Картина правда никудышная! — невольно заулыбалась Александра. — Я бы и прятать ее не стала, но вдруг у вора окажется плохой вкус…

Она передала Олегу картину, и они вместе пошли вниз по стертым мраморным ступенькам, напоминающим размякшие куски сала.

Лично уложив в багажник джипа чемодан и картину, Александра, уже не колеблясь, позволила Олегу отвезти себя на вокзал. Приходилось спешить. Она хотела взять билеты подешевле на поезд, отходящий до десяти вечера.

На Ленинградском вокзале Олег все так же следовал за женщиной по пятам. Не успела она возразить, как ее спутник за свой счет приобрел билеты — туда и обратно.

Александра возмутилась:

— Это еще зачем? У меня есть деньги. Вот, возьми…

— Будет ли сегодня конец твоим глупостям? — Мужчина оттолкнул ее руку. — Ты говорила о чем угодно, но даже не спросила, общался ли я с нашим прекрасным следователем?

Александра, не сводя с него напряженного взгляда, опустила деньги в карман. А Олег с видом превосходства продолжал:

— А стоило бы поинтересоваться… Мы с ней говорили о том, когда умер Лыгин и какой, собственно, смертью. Открылось много неожиданного. Все оказалось совсем не так, как мы сперва подумали… Ты ведь помнишь, как он лежал на постели? Навытяжку, руки по швам. Человек, которого режут, в такой позе не улежит.