Знахарь и Тимур подъехали в своем «БМВ» к залу игровых автоматов как раз в тот момент, когда конкретные пацаны отбывали в сторону шалмана «Три медведя».

Увидев их, Тимур изменившимся голосом сказал:

– Видишь этих?

– Вижу, – ответил Знахарь.

– Те двое, что в «восьмерку» залезают, – Буль и Мюллер. Это они в редакции мальков поубивали… А остальные четверо… Они такие же.

– Хорошо, что они уезжают отсюда, – кивнул Знахарь, – здесь слишком людное место. Поедем за ними, а там разберемся…

Тимур кивнул и сказал:

– Этого, в кепаре, я знаю отдельно.

И он рассказал о том, что видел беспредельщика в кепаре на улице, когда тот полез в ларек без очереди. Стоявший в очереди дедушка возмутился, и кепарь ударил его в лицо. Тимур тогда завелся и уже собрался было влезть в это дело, но нужно было срочно ехать и, ограничившись тем, что он хорошо запомнил рыло беспредельщика, Тимур свалил.

– Вот я ему, гниде, сейчас дедушку и припомню, – сказал Тимур и потрогал «вальтер» за пазухой.

Свернув на Социалистическую и проехав метров триста, «БМВ» и «восьмерка» остановились у входа в бар «Три медведя». Из них вылезли шестеро бандюганов и, угрожающе оглядываясь, начали спускаться в подвал. Когда последний из них скрылся за железной дверью шалмана, на противоположной стороне остановился темно-синий «БМВ», и из него вышли двое молодых мужчин.

Перейдя дорогу, они тоже посмотрели по сторонам и пошли вниз.

Впереди шел Тимур. Обернувшись на ходу, он сказал Знахарю:

– Ох, и чешутся у меня руки! Ну да сейчас я разомнусь, а ты посмотришь. Ну и прикроешь, в случае чего.

Знахарь только хмыкнул.

Когда они вошли в пропахший дрянью кабак, там уже было тесновато.

Трое бандитов, среди которых был Толян, уже прошли в катакомбы, чтобы поговорить с непонятливым Садовским. Еще трое стояли у стойки и здоровались со слегка нетрезвым Ботвинником. У самой двери за столиком сидел ханыга со своей распухшей, как утопленница, девушкой и копался в одном из полиэтиленовых мешков, стоявших на полу у его ног.

Стоявшие у стойки пацаны обернулись и увидели вошедшего в шалман крепкого рослого парня с самурайским лицом, внимательно рассматривавшего их, а за его спиной – хорошо одетого надменного господина в дымчатых очках, который держал руку за пазухой.

Внешний вид этой парочки совершенно не соответствовал рангу заведения, и братки сразу поняли, что эти люди пришли сюда вовсе не для того, чтобы распивать ботвинниковскую отраву. Несколько секунд все стояли молча, потом стоявший у стойки Буль сказал:

– Что, какие-нибудь проблемы?

Вместо ответа Тимур спросил:

– Здорово, Буль! Самсунга давно видел?

Буль слегка успокоился и ответил:

– Вчера вечером, а что?

Тимур помолчал и сказал:

– А то, что больше ты его не увидишь. Редакцию помнишь?

И тут же ударил Буля в челюсть.

Если бы это был удар человека обыкновенной подготовки, дело окончилось бы в худшем случае нокаутом.

Но Тимур привык бить навылет, и челюсть Буля сломалась в восьми местах. Кроме того, отлетев к стене, он сильно ударился головой о кафель и, потеряв сознание, рухнул на пол лицом вверх. Тимур сделал к нему шаг и упал на колени. Но не на пол, а Булю на грудь. Раздался отвратительный хруст, и грудь Буля провалилась. Изо рта потекла кровь, Буль дернул несколько раз рукой и откинул копыта.

Через секунду Тимур был уже на ногах и спокойно смотрел на остальных беспредельщиков. Те были в шоке. Наконец Мюллер обрел дар речи и, выкрикнув:

– Ты чо творишь, падла? – полез в карман.

Тимур схватил его за руку и дернул к себе.

Затем повернул ее каким-то хитрым образом и крутанулся вокруг своей оси. Опять раздался хруст, и Мюллер завопил благим матом. Его рука неестественным образом торчала теперь в сторону и вверх. Тимур схватил его одной рукой за грудь, другой за ширинку, приподнял вверх и с силой опустил спиной на край прилавка.

От этого у Мюллера сломался позвоночник, и он упал на пол, открыв рот и выпучив глаза. Он не мог двигаться. И никогда больше не смог, потому что Тимур поставил ногу ему на шею и сильно надавил. Шейные позвонки разошлись, и еще один подонок отправился к чертям.

К этому моменту Тимур уже вынул из-за пазухи «вальтер» и, направив его на стоявшего у стойки бандюка в понтовом кепаре, спросил:

– Дедушку помнишь?

– Какого дедушку? – изумленно спросил тот, совершенно не понимая, что происходит, и подвигаясь к двери в подсобку.

– Обыкновенного, – ответил Тимур, – старенького.

И выстрелил бандюку чуть пониже козырька.

Голова у того дернулась, и он, уже мертвый, упал за стойку, придавив ноги оцепеневшего от страха полупьяного Ботвинника.

Удалившиеся в глубину подвала и уже вошедшие в комнату, где на полу у батареи сидел измученный Садовский, братки собрались было начать прессовать его, как вдруг из торгового зала раздался крик, а затем, через несколько секунд – выстрел. Развернувшись, они бросились обратно, на ходу вынимая из карманов оружие. Два «макарова» и один нож – вот все, что у них было. Да еще неимоверный понт, буйно разросшийся на благодатной почве страха, который они внушали беззащитным и не способным сопротивляться насилию людям.

Первым из подсобки выскочил Толян и тут же получил в голову сразу из двух стволов. Выронив пистолет, он рухнул под ноги спешившему следом с ножом в руке Брателле. Брателла споткнулся и, упав мордой вниз, напоролся щекой на нож. Ему было больно, но недолго, потому что Знахарь дважды выстрелил ему в область левой лопатки.

Высунувшийся из коридора Мурзик увидел, что дело плохо, и тут же бросился обратно. Он рассчитывал выбраться через черный ход, дверь которого обычно была не заперта. Так бывало обычно, а сегодняшний день был совсем не обычным, так что ему не повезло. Подергав ее, Мурзик, матерясь, бросился обратно и, открыв заскрежетавшую железную дверь, спрятался в тесной и темной кладовой.

Тимур, держа в руках оружие, осторожно направился в глубину темных вонючих коридоров, а Знахарь остался в зале. Ботвинник дрожал за прилавком, а за столом, где сидели выпивающие алкаши, царило полное спокойствие.

Раздувшаяся, как утопленница, девушка равнодушно смотрела на происходящее, а ее кавалер был занят важным делом, от которого отвлекся на секунду лишь тогда, когда прозвучали выстрелы. Мельком взглянув на валившихся на пол бандитов, он вернулся к прерванному занятию и продолжил отмерять нужную пропорцию «Льдинки», которая, будучи соединенной с обыкновенной водопроводной водой, превращается в превосходный эликсир забвения.

Знахарь закрыл входную дверь и задвинул штырь, потом подошел к испуганному Ботвиннику и сказал ему: