После трех романов, закончившихся разрывом из-за сексуальной несовместимости, казалось бесполезным даже пытаться. Лучше было полностью избегать отношений, чем пытаться их построить и в результате эмоционально запутаться и болезненно завершить. «Если отношения, которые в остальном казались идеальными, пришлось разорвать из-за того, что я не хотел заниматься сексом, зачем было беспокоиться? – говорит Зи. – Я уже узнал все, что мне нужно, и не было причин повторять этот опыт, вновь причиняя кому-то боль».

После многих лет отказа от отношений Зи снова рискнул ходить на свидания именно потому, что узнал об асексуальности. Асексуальность давала ответ на давний вопрос, почему он не такой, как все, а истории других асов заставляли думать, что отношения могут быть возможны и для Зи. «Это стало откровением, – говорит он. – Это заинтриговало меня. Возможно, стоило дать себе еще один шанс, руководствуясь собственными правилами, а не культурными традициями».

Зи встретил свою нынешнюю партнершу на вечеринке. («Все в этой фразе как будто не про меня», – уверяет он, но тем не менее это была «печальная вечеринка после выборов».) Эти двое начали встречаться и проводили много времени вместе. Для девушки Зи секс – это способ достучаться до других. Для Зи секс превращается из «слегка забавного» в «глубоко рутинный» после первых двух недель отношений. Секс не кажется ему отталкивающим, а скорее воспринимается как хобби, привлекательное для кого-то, но не интересующее Зи, как, например, боулинг. «Если у вас есть знакомый, который играет в боулинг все время, это здорово, – объясняет он, – но я из тех людей, у которых возникает желание сыграть не чаще чем раз в пару лет, и я не собираюсь покупать для него обувь».

Признание не избавило словно по волшебству Зи от чувства вины за то, что он несправедливо отказывает своей девушке и не удовлетворяет ее потребности. «Мне пришлось пройти через это и позаботиться о себе, – добавляет он. – В конце концов я дошел до мысли: „Вот что я чувствую, и с тобой все будет в порядке, хотя с этого момента я, вероятно, никогда не буду сексуально близок с тобой. Это может случиться, но, вероятно, все же нет“».

Эти двое находятся в открытых отношениях, но это не панацея. Человек, который хочет секса, может заниматься им с кем-то еще, но замешательство и негодование все равно могут возникать, и разговоры о желании и потребностях необходимы, чтобы оставаться рядом. «В прошлом [для моей девушки] единственным способом почувствовать близость с партнером был секс, поэтому потребовалось время на переосмысление, – говорит Зи. – Она призналась, что меньше думает о сексе со мной, потому что мы близки по-иному». Близость для них означает обниматься, держаться за руки, это «близость без необходимости раздеваться».

Честность, искреннее общение и переосмысление потребностей помогли многим асам и их партнерам понять, что могут быть различные варианты отношений. «Я поняла, что могла бы делать простые вещи, – например, прикоснуться к нему или не разговаривать по телефону во время общения с ним, – чтобы помочь партнеру почувствовать себя любимым, и это совсем не обязательно должен быть секс», – говорит Алисия, находившаяся в отношениях более десяти лет. Только в последние годы они, как пара, осознали, что секс – это возможность удовлетворения его потребности быть сильным и уважаемым, а также избавления ее от страха перед мужским гневом. Легко сказать, что секс важен, и труднее признаться, что секс важен, потому что его отсутствие порождает страх и неуверенность. Именно это «почему» и это «потому что» сделали отношения более яркими и честными.

* * *

Мое личное проклятие в том, что я постоянно задаюсь вопросами, но при этом моя история свидетельствует о том, что само по себе знание имеет жесткие пределы. Такое печальное положение вещей иногда называют ошибкой озарения или ошибочной верой в то, что понимание проблемы решит ее. Как сказал Зи, знание об асексуальности было первым шагом, но не быстрым решением. Это не помешало Зи почувствовать, что его партнерша имеет право на секс с ним. Написание целой книги об асексуальности мало помогло развеять тревогу, лежащую в основе моих отношений.

Для моего парня Ноя наши отношения были первым опытом, когда он подружился с кем-то, прежде чем переспать. Для меня наши отношения стали началом странного периода, связанного с сексом. Со всеми предыдущими партнерами нас разделяло расстояние в несколько штатов, а Ной жил через парк, достаточно близко, чтобы при желании появиться у меня дома через десять минут. Сама мысль, что в любой момент он может оказаться рядом, заставляла меня нервничать. Что еще более важно, это были первые отношения, в которые я вошла, определяя себя как ас. Сперва у нас было так много секса, что я начала задаваться вопросом: действительно ли я ас? Потом мы стали меньше времени проводить в постели. В частности, я стала меньше хотеть секса, и началась новая эра моих сексуальных переживаний.

Сексуальное плато существует практически во всех отношениях, и я никогда не чувствовала явного внешнего давления со стороны Ноя или кого-либо еще. Мне нужно было управлять не сексуальным желанием, а давлением, которое я оказывала сама на себя. Секс становился для меня символом, имеющим слишком большое значение. Если мне не хотелось заниматься сексом, я задавалась вопросом, что это значит, как будто это вообще должно было что-то значить. Если во время секса хотя бы какая-то мелочь мне не нравилась или я не получала удовольствия, возникала уверенность, что отношения катятся под откос. Я переживала, если мы не занимались сексом в течение недели, пусть даже никто из нас этого не хотел. Я могла показать все ловушки, но все равно попадала в них.

Вскоре я обнаружила, что новая идентичность и знания влияют на интерпретацию; результат не всегда был утешительным. Прежде, до признания асексуальности, если бы мое желание секса уменьшилось, я бы пожала плечами и сказала: «Оно скоро вернется, такое бывает со всеми. Все будет хорошо». Теперь я обнаружила, что становлюсь на удивление эссенциалистом, снова задавалась вопросом, была ли я на самом деле такой, и чувствовала себя плохо, а затем чувствовала себя плохо, потому что уже не должна была чувствовать себя так. Мне слишком знакомы эти две ловушки.

Период, когда тревожность зашкаливала и секса хотелось меньше всего, вероятно, был связан с депрессией из-за болезни матери – у нее диагностировали синдром Альцгеймера. Так продолжалось год. Это состояние усугубил стресс, связанный с ситуацией в офисе, а также усталость, ведь после работы я не отдыхала, а писала книгу. Все это правдоподобно,