— Здравствуйте, — сказал я, рефлекторно глядя в потолок. — Не успели. Скажите, мы так и будем дальше разговаривать?

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался голос.

— Вы нас видите, а мы вас — нет, — объяснил я.

— А для вас это жизненно важно — видеть собеседника? — осведомился голос.

— Нет, но желательно.

— В таком случае я хотел бы попросить вашего разрешения остаться невидимым.

— Вы такой страшный? — с самым простодушным видом осведомилась Маша.

— Я могу принять любой облик, — после короткой паузы сообщил голос. — Но это будет… несоответствие фактам. Обман. Форма и содержание связаны между собой гораздо теснее, чем обычно принято считать. Понимаете, о чём я?

— Понимаем, — заверил я. — Не дураки. И всё-таки хотелось бы знать, с кем мы имеем честь.

— Зовите меня… ну, скажем, Оскар, — у меня создалось впечатление, что обладатель голоса улыбается. — Мне нравится это имя.

— Э-э… — я уставился на Локотка, который, по-прежнему изображая статуэтку, торчал возле камина.

— Да не может этого быть! — засмеялась Маша. — Локоток?!

— Не совсем, — заверил голос. — Но смею вас заверить, что тот, кого вы называете Локотком, является в некотором роде моей неотъемлемой частью. Именно поэтому я и выбрал имя Оскар. Потому что два имени для него многовато. Вы не находите?

— Локоток — это скорее прозвище, — сказал Женька. — Но пусть будет по-вашему. Оскар так Оскар.

— Меня зовут Мартин, — представился я. — На данный момент являюсь старшим данной группы людей. Не по возрасту. Главным образом по опыту, а следовательно, и праву нести ответственность и принимать решения.

— Очень приятно, Мартин.

— Далее. Мария, Марта, Владимир, Никита и Евгений. Прошу по возможности любить и жаловать. И самое безотлагательное. У нас раненый. Вы не могли бы помочь? В качестве жеста доброй воли. Со своей стороны обещаем всяческое содействие.

— В качестве жеста доброй воли… — задумчиво повторил голос. — Пожалуй. Раненого, как я понял, зовут Никита?

— Да, — сказал Никита.

— Никита, разденьтесь, пожалуйста.

— Совсем?

— Да, полностью.

— Хм… — Никита покосился на девушек.

— Не переживай, — усмехнулась Марта. — Мы с Машей много раз видели голых мужчин. Правда, Машенька?

— А то! — заверила Маша. — Я больше скажу. Не всегда это зрелище доставляло нам эстетическое или какое-либо иное удовольствие. Давай-ка я тебе помогу.

— Ещё чего! — возмутился Никита.

— Майку, дурачок, — ласково сказала Маша. — Неудобно же. И бинты. А штаны, так и быть, снимай сам.

Чёрт, а ведь бок у Никиты и в самом деле выглядит неважно. Кожу ему заряд спалил начисто. Если и заживёт само по себе, то не завтра. А с учётом того, что медикаментов, считай, никаких под рукой, то и вовсе… Нет, правильно, что я этого невидимого и неведомого Оскара попросил о помощи, правильно. Язык не отвалился. Как он, интересно, собирается действовать в отношении Никиты? И кто он такой вообще? И где мы? Слишком много вопросов. Но задавать их все сразу погодим. Задавая вопрос тому, кто сильнее, и ожидая на него ответ, ты ставишь себя в заведомо подчинённое положение. А этого нам не надо.

Наблюдая за тем, как Никита снимает одежду и снова укладывается на диване, я машинально закурил, сделал пару затяжек и только потом вспомнил, что по правилам хорошего тона следовало бы спросить разрешения у хозяина.

Ладно, хрен с ним. Обойдётся. Или… нет, нехорошо.

— Курить-то у вас тут можно, Оскар? — по возможности небрежно осведомился я. — А то мало ли.

— Курите, — разрешил Оскар. — Вентиляция у меня везде хорошая. Но учтите, что сигарет здесь нет и быть не может. Кроме тех, что у вас с собой. Никита, вы готовы?

— Да, — ответил Никита. — Это как, не очень больно?

— Это совсем не больно, — заверил голос. — А может быть, даже и приятно. Закройте глаза и постарайтесь расслабиться.

— А нам что делать? — спросила Маша.

— Сидите и отдыхайте. Пока.

В следующее мгновение диван, на котором лежал обнажённый Никита, стал меняться.

Само ложе опустилось ниже к полу, спинка вытянулась вверх и нависла над Никитой, словно морская волна в замедленной съёмке.

Секунда, другая…

Ложе изогнулось навстречу и слилось со спинкой в одно целое, образовав нечто вроде цилиндра, края которого немедленно сошлись, округлились, и вот уже перед нами не диван и не цилиндр, а…

— Кокон, — сказал Женька. — Или пенал.

— Главное, чтобы не саркофаг, — мрачно заметила Марта. — Я очень надеюсь, что Никита выйдет оттуда целым и невредимым. Слышите, Оскар?

Оскар промолчал, но я почему-то знал, что он никуда не делся и по-прежнему незримо присутствует среди нас.

Потянулось ожидание.

Я докурил сигарету, подумал и достал вторую.

— Дай и мне, — попросил Влад, переставший отравлять себя табачным дымом несколько лет назад.

Но закурить он не успел.

Кокон дрогнул, медленно, словно нехотя, разошёлся посередине, и вот уже перед нами снова самый обычный диван, на котором лежит наш Никита. Живой и здоровый. Только спящий.

— Обалдеть, — Маша первой подошла к дивану и осторожно прикоснулась пальцами к гладкой чистой коже. — Как и не было ничего. Вы, Оскар, просто волшебник! Спасибо.

— Пожалуйста. Это было не слишком трудно.

— И тем не менее ещё раз громадное спасибо от всех нас, — произнёс я со всей искренностью, на которую был способен. — Его можно будить или пусть спит?

— Сейчас он сам проснётся, — заверил Оскар.

И действительно.

В следующее мгновение Никита глубоко вздохнул, улыбнулся и открыл глаза.

— Чудеса исцеления, — изрёк он, садясь и ощупывая совершенно здоровый бок. — Спасибо, Оскар, я ваш должник.

— Пожалуйста. Что же касается долга, то долг у вас и передо мной, и перед самими собой на данный момент только один — выжить.

— Выжить? — переспросил я. — А подробнее можно?

— Можно. Спрашивайте, попробую ответить. Но не ждите ответов на все свои вопросы. Я отвечу лишь на те, на которые сочту нужным.

— Спасибо и на этом, — вздохнул я. — Тогда первый вопрос. Где мы?

— Это не ваша Земля. Всё, что я могу пока сказать.

— Как мы здесь оказались?

— Перенеслись с помощью Камней Внезеркалья. Ну и моей, разумеется. Это очевидно.