– Если и так, то я ничего об этом не знаю.

– Тогда почему вы боитесь?

– Кто-то может подумать, что я знаю больше, чем на самом деле.

– Расскажите нам то, что знаете, – попросил Адам. – Для нас это очень важно. Вам нечего бояться.

Мультик прервался шумной рекламой кукурузных хлопьев. Женщина переминалась с ноги на ногу. Потом медленно открыла сетчатую дверь и кивком пригласила их войти.

Лила провела их в столовую, где все расселись на стульях с желто-зеленой клетчатой обивкой. Стол украшала ваза с пластмассовыми фруктами. На стене висел портрет молодого Элвиса Пресли. У него был взгляд святого-покровителя, обитавшего в вечности холста и красок. Лила закурила сигарету. Сизоватый дым окутал ее коротко стриженные волосы.

– Мы были подругами, – сказала Лила. – Добрыми подругами, но не более того. Мы вместе тусовались, посещали бары. Развлечения для одиноких девушек. – Она стряхнула пепел. – Потом я вышла замуж, и мы отдалились. Я знала, что у Мэнди туго с деньгами. Она без конца занимала у меня… пока у меня водились деньги. Понимаете, Мэнди любила веселую жизнь, а чувство ответственности стояло у нее далеко не на первом месте. Ей ничего не стоило оставить маленькую дочку одну в квартире и пойти тусоваться.

– Так это ребенок Мэнди? – спросила Кэт, кивая в сторону гостиной.

– Да. Мисси – ее дочка. Знаете, мне надоело, что Мэнди вечно клянчила деньги. Мы поссорились. По ее вине. Она работала, но распоряжаться средствами совершенно не умела.

– У нее была работа?

– Да. В компании… не то «Пибоди», не то «Пибрейн». Это в районе улиц Рэдиссон и Хобарт. Слышали про телефонный маркетинг? Вот Мэнди и занималась такими звонками. Продавала отдых во Флориде разным неимущим придуркам из Джерси. Работа непыльная. Сидишь себе целый день, болтаешь по телефону и задницу растишь. И деньги ей неплохие платили. Но Мэнди – она же любила изящную жизнь. Рассчитывать, откладывать – это не для нее.

– Мы впервые слышим, что у нее была работа, – сказал Адам.

Карие глаза Лилы с восторгом разглядывали Адама. Замужество вовсе не мешало ей интересоваться другими мужчинами.

– На таких работах свои правила, – заметила Лила, выпуская очередное облако дыма. – Не все по закону, зато никаких тебе налогов. Но полгода назад Мэнди вдруг взбрыкнула и ушла с работы.

– На что же она жила и содержала ребенка?

– Я бы тоже хотела знать, – засмеялась Лила. – Но девчонки вроде Мэнди всегда вывернутся. До хлеба и воды у них не доходит. Если не получается трясти друзей, добывают баксы в иных местах. Может, папика себе нашла.

– Она называла какие-нибудь имена? – спросила Кэт.

– Нет. Но у нее наверняка кто-то появился. А иначе с чего бы она вдруг стала сорить деньгами? Я пыталась выведать у нее. Мэнди отвечала уклончиво. Дескать, ей повезло, напала на золотую жилу и все такое. Мы продолжали видеться. Она забрасывала мне Мисси, а сама ехала развлекаться. Потом возвращалась под таким кайфом – мама не горюй.

– Вы имеете в виду наркотики?

– Ну да. Любила она иногда вмазаться по полной. Не постоянно, конечно. Какое-то чувство ответственности у нее все-таки сохранялось.

– А когда все это началось? – спросила Кэт. – Деньги. Наркотики.

– Около полугода назад.

– То есть одновременно с ее уходом с работы.

– Да. Почти одновременно.

– А что было потом?

Лила пожала плечами:

– У нее появились… странности.

– Какие именно?

– Начала озираться. Домой ко мне приезжала и сразу все шторы закрывала. Я считаю, это все из-за наркотиков. Что бы там ни говорили, а от ширева крыша съезжает. Я пыталась с ней говорить. Она отмахивалась. Отвечала, что мне кажется, что у нее все замечательно. А несколько недель назад завезла мне Мисси и попросила: пусть ребенок немного поживет у меня. Сказала, что собирается оттянуться по полной.

– А конкретнее?

– Кайф словить. Решила попробовать новое зелье, которое купила у какого-то парня в своем районе. – Лила раздавила окурок. – С тех пор я ее не видела.

– А почему вы не заявили в полицию? – спросил Адам. – Как-никак человек исчез. Тут было о чем беспокоиться.

Лила ответила не сразу. Она даже отвернулась.

– Не хотела я влезать в эти заморочки с полицией.

«Нет, тут что-то еще, о чем она молчит», – подумала Кэт.

Недаром Лила смотрела куда угодно, только не на своих нежданных гостей.

– Почему вы боитесь полиции? – спросила Кэт.

– Попадала я к ним несколько раз, – нехотя призналась Лила. – После этого сразу понимаешь: копы в телевизоре и реальные копы – как день и ночь.

– А я думаю, у вас есть более веские причины бояться полицейских.

– И она их тоже боялась, – сказала Лила, подняв глаза на Кэт. – Когда она девчонку мне привезла, знаете, что я от нее услышала? Если вдруг ко мне кто придет из полиции, чтобы я дурочкой прикидывалась. Дескать, ребенок мой, и никакой Мэнди я не знаю. Еще она сказала: если начну болтать, мне это только повредит. Потому на кладбище я вас и испугалась. Подумала, вдруг вы – одна из них?

В соседней комнате Мисси переключала каналы, и оттуда слышались то обрывки диалогов из фильмов, то рев музыки.

– А что теперь будет с Мисси? – спросил Адам.

– Со мной останется, – ответила Лила и вздохнула. – Привыкла я к ребенку. Да и мой старик не возражает. – Она закурила новую сигарету. – И потом, куда девчонке идти? В приют, что ли? – резонно заметила Лила, выпуская дым.

– Оказывается, Мэнди Барнетт была сумасбродной особой, – сказала Кэт.

Они ехали в северном направлении, в сторону Сассекса.

– Вас это почти огорчило.

– Огорчило, и я даже не знаю почему. Я привыкла считать ее жертвой. Мне было ее жалко. Никто не пришел на похороны, никто даже не спросил, куда она исчезла… Заблудшая душа. – Кэт вздохнула. – Наверное, я отождествляла себя с нею.

– Ну, вас-то никак не назовешь заблудшей душой. И никогда вы такой не были.

Повернувшись к Адаму, Кэт поймала его пристальный взгляд.

– Да, я стойкий оловянный солдатик, – усмехнулась она. – Щит не пробит, и доспехи сверкают.

– Я говорил не о вашей неуязвимости.

«Конечно, мне достаточно взглянуть на тебя, и я понимаю, до чего же я уязвима», – подумала Кэт.

К ней вернулось прежнее искушение. А что, если рискнуть и решиться на отношения с Адамом? Ее мотало между смелостью и страхом. Минута уверенности, что все получится. А потом уверенность в другом – в неминуемом крахе их отношений. Этого человека она могла бы любить без оглядки, отдавая всю себя. Но безрассудство – грех, и для таких грешников приготовлено особое место в аду. Или в раю.