может, вы еще не завтракали? Не стесняйтесь, Илья Семенович, у нас без церемоний.

— Нет, — отрицательно покачал головой полицейский. — Я не голоден. — И неожиданно для самого себя признался: — У меня кусок в горло не лезет.

— А что так? — участливо спросил Олег. — У вас что-то случилось?

— У меня сын пропал, — сказал Илья Семенович дрогнувшим голосом. И невольная слеза покатилась из его покрасневших глаз по небритой со вчерашнего дня щеке.

Это было так неожиданно, что в первую минуту Олег даже растерялся. Видеть, как плачет полицейский, ему еще не приходилось. Он шагнул из калитки за ограду и, сочувственно положив руку на плечо капитана Трутнева, спросил:

— Чем я могу вам помочь, Илья Семенович? Ведь вы же за этим сюда пришли — за помощью?

Илья Семенович кивнул. Он чувствовал, что если попытается сказать хоть слово, то может разрыдаться. Он сам не ожидал от себя, что способен на такое сильное проявление чувств. И уж тем более, что проявит их перед совершенно чужим человеком. Но было что-то в хозяине Усадьбы волхва такое, из-за чего ему хотелось доверять и даже пожаловаться на свое горе, в надежде, что тот не останется равнодушным.

Прошло несколько минут, прежде чем Илья Семенович смог говорить.

— Да, мне нужна ваша помощь, — сказал он. — Мне говорили, что вы можете…

Но он не договорил, внезапно подумав, что его слова прозвучат более чем странно. И хозяин Усадьбы волхва просто рассмеется ему в лицо, услышав его просьбу. А то и сочтет сумасшедшим.

Подождав и поняв, что полицейский больше ничего не скажет, Олег спросил:

— Я могу — что? — И подбодрил его: — Ну же, Илья Семенович, раз начали, так заканчивайте! А то мне уже и самому интересно.

И Илья Семенович решился.

— Ведь вы же жрец Велеса? — спросил он. Но в его тоне было больше утверждения, чем вопроса, а надежды еще больше. — Меня не обманули?

— В общем-то нет, — не сразу ответил Олег. — Вам сказали правду. Но что с того?

— Вы можете обратиться к своему языческому богу, чтобы он помог найти моего сына?

Этот вопрос смутил Олега. Он ожидал чего угодно, вплоть до просьбы дать денег на организацию поисков мальчика, но только не этого. Впервые к нему обращались за помощью как к жрецу Велеса. И в такой ситуации, когда он не мог отказать. Олег видел, что горе отца неподдельно и велико. И не мог сказать ему, что его просьба бессмысленна, и языческий бог не поможет ему найти сына. Это было все равно как бросить камнем в человека, который, умирая от голода, попросил у тебя кусок хлеба. На такое Олег был не способен. И он, превозмогая себя, сказал:

— Да, я могу. — Но тут же добавил: — Но я не могу гарантировать, что это даст положительный результат.

Фраза получилась слишком официальной и холодной, как кусок льда, Олег и сам это почувствовал. И мысленно обругал себя. Но Илья Семенович, неожиданно для него, обрадовался, словно своими словами хозяин Усадьбы волхва снял с его души тяжкий камень и вместо него вложил надежду.

— Спасибо вам, — сказал он, вытирая слезы. Смущенно произнес: — Вот, расчувствовался, как… Со мной такое впервые. Сам не ожидал от себя.

— Ничего, Илья Семенович, — сказал Олег. — Я вас хорошо понимаю. Я не знаю, что было бы со мной, если бы мой ребенок пропал. Думаю, я переживал бы точно так же… Кстати, вы принесли фотографию сына?

Капитан Трутнев торопливо достал из внутреннего кармана кителя и протянул ему снимок, на котором был запечатлен черноволосый мальчик лет семи-восьми, с заостренными чертами лица и диковатым выражением глаз. Он ничем не походил на Илью Семеновича, который был рыж и широкоскул. Олег мимоходом отметил это, но не стал ничего говорить отцу.

— Это Сема, — произнес Илья Семенович, и в его голосе просквозила нежность. — Мой сынок. Здесь ему семь лет.

— Все будет хорошо, Илья Семенович, — сказал Олег. — Идите домой. А я сделаю все, что от меня зависит, чтобы помочь вам.

Этой фразой он ничем себя не обязывал, но капитан Трутнев был не в том состоянии, чтобы понять это. Он схватил руку хозяина Усадьбы волхва и сжал ее. Олегу на мгновение показалось, что Илья Семенович хочет поцеловать его руку, как православному священнику, и едва не вырвал ее. Но, к счастью для него, этого не случилось. Капитан Трутнев развернулся и пошел обратно к мостику через овраг, где он оставил свой автомобиль. Даже со спины, по его опущенным плечам и понурой походке, было видно, что он если и не убит горем, то на грани этого.

Глава 36. Тимофей встревожен

Олег вернулся в дом. На кухне его поджидал Тимофей. Даже сквозь густые заросли волос на лице старика было заметно, что он взволнован, а, быть может, даже и встревожен. Олег протянул ему фотокарточку.

— У Илья Семеновича пропал сын, — сказал Олег, собираясь объяснить причину прихода полицейского.

Но Тимофей прервал его.

— Не суесловь, — нетерпеливо произнес он, разглядывая снимок. — Я все уже знаю. Лучше скажи, что ты собираешься делать?

— Пойду к Михайло, — подумав, ответил Олег. — Обойдем с ним все окрестности. Может быть, мальчик зашел в лес и заблудился.

— И это все? — раздраженно спросил Тимофей.

— А что я еще могу? — пожал плечами Олег.

— И об этом меня спрашиваешь ты? — возмущенно произнес старик. И патетически воскликнул: — О, Велес! Неужели я дожил до дня, когда твой жрец расписывается в своем бессилии и отказывается служить тебе?!

— Прекрати ломать комедию, Тимофей, — поморщился Олег. — И не заламывай руки, как плохой актер. Тебе это не идет. Скажи прямо, что ты хочешь. Без завываний и театральной декламации.

— Я хочу, чтобы ты всерьез отнесся к ситуации, — сказал Тимофей уже обычным тоном. — Пропал не просто мальчик, а, возможно, наследник волхва Ратмира. Тебя это не волнует?

— До сих пор я думал, что у волхва Ратмира всего два потомка — это я и Михайло, — удивился Олег. — И мне странно слышать твои слова. Поясни их.

Но Тимофей не стал ничего объяснять. Вместо этого он спросил:

— А ты никогда не думал, что случится, если Михайло так и останется бобылем, а твоя жена будет рожать только девочек?

— И что же такого страшного случится? — невольно улыбнулся Олег. — С каких это пор ты стал женоненавистником, Тимофей?

— С тех самых, как иссяк род Рюриковичей, и на престоле их сменили Романовы, — серьезно ответил старик. — К чему это привело Русь, надеюсь, ты знаешь и сам.

— А это здесь