Баш продолжал держать меня за руку, оставаясь неподвижным.

— Ты объективно очень талантливый художник, Себастьян, — я вернула его же слова. — Ты ведь это знаешь?

Баш притянул меня к себе, прижав спиной к своей груди и обхватив руками за талию.

— Мне все равно, что думают другие.

— А тебе не все равно, что я думаю?

— Мммммммм, — он прижался лицом к моей шее, издав тихий звук удовольствия, который ударил меня прямо в солнечное сплетение. — Я рисовал это, думая о тебе.

— Правда?

— Я видела мандалы у тебя в альбоме. Мне понравился их вид, и я добавил их к павлину.

Еще один удар, на этот раз прямо в сердце. Себастьян нашел мое слабое место и продолжал давить на него с искусной точностью.

— Мой отец мне о них рассказывал. В индуизме они представляют аспекты Вселенной.

Его губы коснулись линии моего подбородка.

— Я знаю, Грейс. Я погуглил.

— Ты мог бы спросить меня, знаешь ли.

— Мог бы, — Баш с явной неохотой оторвался от моих волос. — Но тогда ты бы спросила зачем мне это, и мне пришлось бы занять эти прекрасные губы чем-то другим, кроме вопросов, чтобы ты не испортила сюрприз.

— И тогда я бы тебя возненавидела.

— Это подразумевает, что теперь ты меня не ненавидишь.

— Мои чувства к тебе меняются.

Мои глаза встретились с его глазами. Его взгляд был твердым и открытым, словно ему нечего было скрывать. Но это было неправдой. Себастьян был чуть приоткрытой книгой. Те несколько букв, которые я могла разглядеть, заставляли меня продолжать попытки. Мое любопытство, вероятно, выйдет мне боком, но сейчас меня это не волновало.

Он взял меня за подбородок и приподнял мою голову.

— Хочешь рассказать мне об этих меняющихся чувствах?

Я покачала головой.

— Нет. Покажи мне это место.

После минутного колебания Баш повел меня вокруг, показав низкую стену, охватывающую заднюю часть парка, которую его попросили расписать. Он еще не решил, что именно хочет сделать, но у него уже были идеи. Видеть Себастьяна таким, взволнованным чем-то, кроме меня, причиняло боль. Я была переполнена желанием, нежностью и трепетом. Я не совсем доверяла ему, не до конца простила его, но он мне нравился и я хотела, чтобы он был моим. Сочетание истин казалось невозможным, но я любила парня, который чуть меня не погубил.

Глава двадцать третья

В воскресенье приехала Бекс. Мне потребовалось некоторое время, чтобы набраться смелости и пригласить ее в мою убогую квартиру, но, оказавшись у меня дома, она не стала осуждать. Ей было интересно, и я в шутку сказала ей, что мы на мели, что она восприняла спокойно.

Мы отсиживались в моей комнате, делая вместе домашнее задание по социологии, пока мама работала в гостиной над своими школьными заданиями.

— Мне нужен перерыв, — я встала с пола, вытянув руки над головой.

Бекс, застонав, отбросила карандаш.

— Мне тоже. В эти выходные я без остановки делала домашнее задание, только чтобы держаться подальше от родителей.

— Сомневаюсь, что они против.

Она закатила глаза.

— Я — их последняя надежда. Мой брат потерян, так что все зависит от меня. А они ведут себя странно, пытаясь сплотиться как семья.

Я театрально изобразила дрожь.

— О, какой ужас.

Бекс пригрозила мне карандашом.

— Ужасно, что они совершенно не представляют, как быть белыми и пушистыми. Они как роботы, подражающие человеческому поведению. Но роботы в Диснейленде. Знаешь, в Зале президентов? Их восковая кожа как бы тает, их движения скованны, и ты практически слышишь, как вращаются их шестеренки.

Это меня рассмешило.

— Это очень специфическое сравнение.

Бекс пожала плечами.

— Угадай, куда мы ездили на прошлые весенние каникулы.

— О, Боже. Вы носили одинаковые ушки Микки Мауса?

Она комично распахнула глаза.

— Ты тайком смотрела мои фотографии с семейного отдыха?

Я еще сильнее рассмеялась.

— Нет. Это была чистая догадка, в точность которой я не могу поверить.

Бекс рухнула обратно на мою кровать.

— Хватит о моей грустной, печальной жизни. Расскажи мне о своих выходных. Что ты делала вчера?

— Работала до четырех, а потом…

Бекс вскинула брови.

— А потом?..

— А потом Себастьян.

Снова сев за стол, я рассказала Бекс о скейтпарке и творчестве Себастьяна, о том, как он пригласил меня на ужин в «Т». О том, как все было просто — молочный коктейль и картофель фри, и о том, как он высмеял меня за то, что я украла его еду. Потом я рассказала ей, как Баш отвез меня домой, и мы целовались, как бандиты, на парковке. Я опустила ту часть, где я пригласила его войти и сказала ему, что к черту эти две недели, за исключением того, что моя мама была дома, и я ни за что не почувствовала бы себя комфортно, занимаясь сексом, пока она была в тех же стенах.

— Ого. Так он, типа, официально твой парень? — спросила Бекс.

— Нет. Определенно нет. Я думаю, мы просто имеем дело со сверхсильным влечением, — даже я сама себе не верила.

Бекс толкнула меня ногой.

— Правда? Он создал картину в очень людном месте, вдохновившись твоими рисунками. Это больше, чем просто влечение. К тому же, ты думала о сексе с ним. Ты настолько несерьезно относишься к сексу? Потому что я все еще нахожусь на той стадии, когда секс — это очень важно.

— Это большое дело, — я вытянула ноги перед собой. — Мое знакомство с сексом было не очень удачным, потом, в Швейцарии, у меня было несколько неловких, романтических встреч с моим бывшим парнем. А сейчас… ну, Себастьян горяч. Он хорош в…этих делах.

Бекс фыркнула.

— Делах.

Я тоже усмехнулась.

— Да, делах. Он в них хорош. И я вроде как хочу разобраться с остальным, чтобы это не висело у нас над головой.

Она задумчиво посмотрела на меня.

— Ты не говорила о том, как он тебе нравится.

— Я не хочу об этом упоминать.

— Ну, он все еще пугает меня, — Бекс постучала карандашом по своему блокноту. — Думаю, в остальном он кажется нормальным.

— Это очень похоже на Себастьяна. Он пугающий, но в остальном неплох. А в некоторых отношениях — более чем хорош.

— Тогда позвони ему, скажи, что ты готова подарить ему свой цветок, и я уверена, что он сейчас же примчится.

С громким стоном я рухнула на Бекс.

— Мой цветок пропал давным-давно, девочка. И я не собираюсь приглашать его сюда, когда в двух шагах от меня моя мама.

— Тогда пригласите себя