на стол. От них пахло жимолостью и соснами. Каз осознал, что никогда не пил одно и то же здесь, каждый раз напиток был другим. И как только он думал, что определился с любимым вкусом, то появлялся новый, затмевающий предыдущий. Следом за кружками, на стол опустилась тарелка с толчеными овощами. Только после этого девушка смогла присесть.

— Разглядывай меня сколько хочешь. Могу даже нарисовать портрет, чтобы ты могла любоваться им ночами.

— Думаешь, мне следует повесить его на стену, скажем, рядом с кроватью?

О, Кузнец, она издевалась над ним и ему это нравилось. Каз облокотился на спинку стула, чувствуя, как шерстяной воротник покалывает шею. Чувствительность в такие минуты обостряется до предела — он мог с легкостью расслышать её глубокое дыхание и треск поленьев. Ему даже были видны расширенные зрачки. Не было привычного тихого звона бусин — волосы колдуньи волнами спадали куда-то за спину, лишь несколькими прядками падая на лицо.

Морозову не следовало смотреть на нее так.

— Можешь хранить его где угодно, — с каким трудом он сказал эти пять слов. Мысли путались, а свитер колол, наверно из-за непривычного тепла в помещении. Гнездец редко протапливали, лишь в самые морозные дни, когда солнце не вставало из-за великих гор несколько суток. Сейчас же Каз чувствовал, что горит.

— Я найду ему место.

Тягучая тишина недосказанности нависла над столом. Нераскрытые тайны, охраняемые пуще сундука с золотом, так и грозились выйти наружу, раня своей резкостью и горькостью. Правда тоже отдавала горечью у него на языке.

Каз набрал воздуха в лёгкие, сжал пальцы и выпрямил спину. Не забыл попросить богов о помощи и их благосклонности. Он уже нарушил сотню правил до появления в Западных землях, а потом нарушил десяток в них. Если он откроет свой секрет Заре раньше времени, то нарушит еще одно, а если нет — то не сможет договориться с совестью.

Речь была подготовлена заранее и отрепетирована до блеска. Потраченные часы того стоили.

Зара наблюдала, как Каз смотрел, словно звенящая тоска. Снова появлялось волнующее чувство в животе, непохожее ни на что другое. Ей приходилось вглядываться в бледное лицо, чтобы понять, что происходит за маской надменности. И вот полгода гаданий привили к тому, что количество теорий возросло до неприличных размеров, а обладатель пронзительных синих глаз сидел, не двигаясь и, казалось, не дышал.

— Ты хочешь мне что-то сказать, — догадалась Зара, пододвигаясь ближе. Голова склонилась набок в заинтересованности. Ей было интересно, что так упорно скрывает чужеземец.

— Да, но никак не могу собраться с мыслями.

"Морозовы ничего не боятся" — упрямо звучал рассудок. Однако, мысли метались в его голове, как тысячи буйных ветров в Красных скалах. Каз, как обезумевший, пытался поймать хоть один быстрый поток, но снова и снова терял поражение в собственном сражении.

— Если не уверен…

— Уверен, — прервал её Каз.

Он задумался, отвел взгляд на заледеневшее окно, за ним бушевала метель, прямо как тогда, когда он явился в замок Гордарика Третьего вместе со Святогором. Снег забился за шиворот, не спеша, тая, каплями сползая вниз по напряженной спине. Эти визиты стали ненавистны главе Черногорья, но правила обязывали навещать правящую династию обделенных даром родственников, а приличия ограничивали поток слов. Казу всегда хотелось огрызнуться, когда Гордарик Третий смотрел на него, как на букашку, испачкавшую подол мантии.

Их визиты участились: шесть раз за два месяца, это больше, чем за прошлый год. Дед казался напряженным всякий раз, когда пересекал границу Ардании. На то была причина, Каз это знал, но не мог понять дедову политику скрытности. Но, раз к этому подключена королевская семья, то случилось что-то серьёзное.

Гордарик Третий, возраст которого уходил почти к праотцам, не собирался оставлять трон. Советники, мудрецы говорили, что тому осталось недолго — возраст возьмет свое, старый механизм в груди начал сдавать еще прошлой весной, а уж теперь… Каз помнил его, как сморщенного старика, сидящего на троне в шкуре черного медведя. В комнате было так тепло, что каждый присутствующий обливался потом и стягивал с себя верхнюю одежду. Один придворный даже упал в обморок от стоящей духоты и затхлого воздуха.

Этой осенью что-то изменилось. Каз не знал — была ли тому виной гибель двух принцев или в чем-то еще. Атмосфера в замке накаливалась, как и отношения между Черногорьем и Арданией. Гордарик Третий скалой возвышался над ними, держа в одной руке бокал вина. Каз заметил, что комната больше не протоплена до духоты, а король одет в боевые доспехи. Кажется, он даже помолодел, не смотря на преклонный возраст.

И все же, Морозов продолжал чувствовать дыхание смерти на затылке старика.

Святогор сказал, что горе подкосило не сколько тело, сколько душу короля, а те раны намного глубже и не заживут никогда.

Тогда же случилось это. Каз не готов был увидеть его снова, здесь, в Северном крае, в Ардании. Он ошибался, думая, что после Солнцестояния его оставили в покое. Там, в толпе подданных, в темных доспехах стоял Чернобог и смотрел прямо в глаза юному Морозову. Первые три секунды, Каз думал, что спит, потом, что бредит. Но лицо злого божества было реальным, с бледной кожей и серебряными глазами.

Каз развернулся к Святогору, но тот приступил к дипломатической перепалке с королем. Когда Каз повернулся обратно, но Чернобога больше не было в толпе.

Это был первый визит настоящего короля Зимы. Первый, но не последний.

Каждый из них был пощечиной для него, насмешкой над беспомощностью. Дед пресекал расспросы, заставляя тренироваться до зари. Казу начало казаться, что его готовят к войне.

Сейчас ему не хотелось думать об этом.

— Ты знаешь, почему мы, северяне, ненавидим ведьм?

Зара задумалась. Странная вражда продолжалась веками, уже и не вспомнить из-за кого она началась и благодаря кому продолжалась. Она отрицательно замотала головой.

— С детства нам твердят, что люди, живущие за Красными скалами, на самом деле не являются людьми. Они похожи на них, но являются другими. Отрицают все новое и живут своими законами. Ведьмы заключают сделки с нежитью, проливают свою кровь. Говорят, что вы даже приносили детей в жертву…

Каз замялся, а Зарина округлила глаза. Много сказок она наслушалась от деревенских, но все равно продолжает удивляться новым историям.

— Надеюсь, ты в это не веришь.

— Ну, по крайней мере, за всё время, ни одного ребенка в лесу я не встречал.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что парень шутит. Зара глубоко вдохнула, с шутками у него плохо.

Они никогда не поднимали этот вопрос.