— Потому что в состоянии гипноза она заявила, что она — Милли Паркер.

— Кто это?

— Милли Паркер пыталась убить свою мать.

— Правда? Когда это было?

— В 1905 году.

— Простите, но в таком случае она должна сегодня быть старушкой. А девочке только четырнадцать-пятнадцать лет.

— Вы не понимаете. Милли Паркер умерла почти семьдесят шесть лет назад и...

— Погодите, погодите! Что вы такое говорите? Вашу жену может убить девочка, которой почти сто лет уже нет в живых?

— Нет. Разумеется, это не так.

— Ну а что же вы в таком случае хотите сказать?

— Я... я сам не понимаю.

* * *

Уэрт решит, что он всю ночь пил, а утром уже успел покурить «травки».

Кроме того, несправедливо было бы называть Джейн потенциальной убийцей. Возможно, Кэрол и права. Не исключено, что девочка является просто жертвой. Если не принимать во внимание то, что она сказала под гипнозом, она вовсе не казалась агрессивной.

С другой стороны, почему она ни с того ни с сего назвалась именно Милисент Паркер, ставшей убийцей? Где она могла услышать это имя? Разве употребление этого имени не свидетельствует о скрытой агрессивности?

Развернувшись на своем стуле к окну, Пол смотрел через него на серое небо. Ветер усиливался с каждой минутой. По всему небу на запад неслись облака, похожие на огромные быстроходные темные корабли, мчавшиеся под парусами цвета грозовых туч.

КЛИНОК, КРОВЬ, СМЕРТЬ, МОГИЛА, ЖЕРТВА, КЭРОЛ.

«Я должен ехать туда, к Кэрол», — с неожиданной решимостью подумал Пол и встал со стула. Может быть, он и преувеличивал относительно Милисент Паркер, но не мог же он сидеть здесь и гадать...

Пол отправился в спальню побросать кое-какие вещи в чемодан. После короткого колебания он решил положить туда и свой револьвер.

* * *

— Далеко еще до домика? — спросила девочка.

— Еще двадцать минут, — ответила Кэрол. — Вся поездка обычно занимает два часа пятнадцать минут, и мы пока почти не выбиваемся из графика.

В горах было зелено и прохладно. Некоторых деревьев уже коснулась искусная рука осени, и в ближайшие недели они — кроме хвойных — собирались менять цвет листвы. Однако сегодня доминировали оттенки зеленого, то тут, то там слегка припорошенные золотом, с отдельными красными вкраплениями. Опушки леса возле лугов и дорог украшали последние полевые цветы сезона — голубые, белые, багряные.

— Красиво здесь, — сказала Джейн на одном из поворотов проселочной дороги. Склон холма, начинавшегося справа возле самого асфальта, был покрыт кустами ярко-зеленого рододендрона.

— Я люблю горы Пенсильвании, — проговорила Кэрол. Уже на протяжении многих недель она не чувствовала такого умиротворения. — Здесь так тихо и спокойно. Поживешь денек-другой в домике — и забываешь про весь остальной мир.

За поворотом начинался подъем. Переплетавшиеся наверху ветки деревьев местами образовывали тоннель. Там, где деревья, размыкаясь, позволяли взглянуть на небо, было видно, как огромные темно-серые, почти черные тучи собирались в уродливые угрожающие нагромождения.

— Я очень надеюсь, что наш первый день не будет испорчен дождем, — сказала Джейн.

— Ничего, нам дождь не помеха, — успокоила ее Кэрол. — Если придется сидеть в домике, мы подкинем побольше дров в камин и пожарим себе «хот-доги». У нас там припасена масса игр, чтобы не скучать во время дождя. И «Монополия», и скрэбл, и «Риск», и «Морской бой», и еще с десяток других. Думаю, от тоски мы там не умрем.

— Как здорово! — воодушевившись, воскликнула Джейн.

Лиственный полог разомкнулся, открывая мятежно-темное сентябрьское небо.

Держа в руках пистолет, Грейс сидела на краешке кровати и обдумывала варианты. Их было немного.

Чем больше она раздумывала, тем больше ей казалось, что кот имел более предпочтительные шансы победить в этом поединке, чем она.

Если она рискнет покинуть дом через окно в спальне, то наверняка сломает себе ногу, а то и шею. Было бы ей лет на двадцать поменьше, она бы попробовала. Но в семьдесят лет прыжок из окна второго этажа на бетонную площадку, принимая во внимание распухшие суставы и хрупкие кости, неминуемо окончился бы трагедией. И кроме того, задача состояла не только в том, чтобы как-то выбраться, а выбраться по возможности удачно, чтобы быть в состоянии добраться через весь город до Кэрол и Пола.

Можно было бы открыть окно и позвать на помощь. Но Грейс боялась, что Аристофан — или то, что в него вселилось, — набросится на любого, кто войдет и попытается ей помочь, а она не хотела, чтобы на ее совести оказалась смерть кого-нибудь из соседей.

Это была ее схватка. И только ее. Она должна справиться в одиночку.

Грейс обдумала все возможные пути выхода из дома с нижнего этажа — если ей удастся до него добраться — и пришла к выводу, что все они были одинаково опасны. Кот мог оказаться где угодно. Везде. Единственным безопасным местом в доме была спальня. Как только она покинет свое убежище, кот набросится на нее независимо от того, как она захочет уйти — через входную дверь, кухонную дверь или через какое-нибудь из окон первого этажа. Он затаится где-нибудь в темном углу, а может быть, и на книжном шкафу, на серванте или где-то еще, готовый броситься и вцепиться прямо в ее испуганное повернутое к нему лицо.

У Грейс, конечно, было оружие. Но кот, крадущийся и от природы бесшумный, всегда будет иметь преимущество за счет неожиданности. Стоит ему опередить ее всего на две-три секунды, стоит ей лишь на мгновение промедлить — и у него будет достаточно времени, чтобы вцепиться ей в лицо, перегрызть горло или выцарапать ей глаза своими молниеносными стальными когтями.

Странно, что, несмотря на принятие ею теории перевоплощения, несмотря на то, что она теперь не сомневалась в существовании какой-то жизни и после смерти, она все-таки боялась умирать. Уверенность в вечной жизни ни в коей мере не уменьшала цену настоящей. Напротив, теперь, когда она знала о существовании скрытых могущественных потусторонних сил, ей показалось, что ее жизнь приобрела больший смысл и цель, чем прежде.

Грейс не хотелось умирать.

Однако несмотря на то, что ее шансы покинуть дом целой и невредимой были в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят, она не могла вечно оставаться в спальне. У нее не было ни воды, ни пищи. Кроме того, если ей не удастся выбраться отсюда в ближайшие несколько минут, она может опоздать на помощь к Кэрол.

«Если Кэрол погибнет только из-за того, что у меня не хватило смелости справиться с этим проклятым котом, — подумала Грейс, — тогда мне тоже незачем жить».

Она сняла пистолет с предохранителя.

Она встала и подошла к двери.