— Да, — ответила Грейс. — Она собирается убить Кэрол. Но все может закончиться и ее смертью. Как это уже было раньше.

Она села в машину и захлопнула дверцу.

— Раньше? — переспросил Пол. — Я не... — Он обратил внимание на ее окровавленную руку. — Это нужно показать врачу.

— Нет времени.

— Что же, черт возьми, происходит? — воскликнул он, его страх за Кэрол на какое-то мгновение сменился отчаянием. — Я вижу, что творится нечто непонятное, но я не знаю, что же это, в конце концов.

— Я знаю, — ответила она. — Знаю. Я даже знаю несколько больше, чем хотелось бы.

— Если вам известно что-то логичное, что-то конкретное, — сказал он, — нужно звонить в полицию. Они свяжутся с шерифом, и помощь подоспеет к домику гораздо быстрее, чем мы туда доберемся.

— Да, мне кое-что известно, и, насколько я могу судить, настолько конкретное, что полиция может даже и не поверить, — ответила Грейс. — Они решат, что я просто старая маразматичка. И для моего же блага им захочется упрятать меня в тихое надежное местечко. А в лучшем случае просто посмеются надо мной.

Он вспомнил о полтергейсте — стуке топора, разбитой в щепки двери, летающих фарфоровых фигурках, переворачивающихся стульях — и сказал:

— Да. Я вас понимаю.

— Нам придется справляться самим, — продолжала Грейс. — Поехали. По пути я расскажу тебе все, что знаю. С каждой потерянной минутой мне становится все страшнее при мысли о том, что сейчас может происходить там в домике.

Выехав на улицу, Пол поехал от дома в направлении ближайшего выезда на скоростную магистраль. Оказавшись на шоссе, он нажал на акселератор, и машина рванулась вперед.

— Сколько обычно занимает дорога туда? — спросила Грейс.

— Около двух часов.

— Как долго!

— Мы доедем быстрее.

Стрелка спидометра достигла восьмидесяти.

Они привезли с собой массу еды в картонных коробках и дорожных холодильниках. Разложив все это по буфетам и в холодильник, они решили обойтись без обеда, чтобы по-настоящему насладиться ужином.

— Ну вот, — сказала Кэрол, извлекая какой-то список из кухонного столика, — вот что нам предстоит сделать, чтобы привести все в жилой вид. — Она начала перечислять по списку: — Убрать с мебели целлофановые чехлы; протереть все от пыли; почистить кухонную раковину; убраться в ванной; постелить простыни и покрывала.

— И это называется отдых? — спросила Джейн.

— А что? Тебя не радуют такие перспективы?

— Просто дух захватывает от счастья.

— Послушай, это же не дворец огромных размеров. Вдвоем мы управимся со всеми делами за час-полтора.

Не успели они начать, как раздался стук в дверь. Пришел Винс Джервис, местный сторож. Это был широкоплечий великан, с огромными бицепсами, здоровенными ручищами и такой же, под стать внешности, широченной улыбкой.

— Делал свой обход, — сказал он. — Смотрю — ваша машина. Дай-ка, думаю, зайду поздороваться.

Кэрол представила его Джейн, пояснив, что это ее племянница (маленькая невинная ложь).

— Доктор Трейси, а где же другой доктор Трейси? — поинтересовался Джервис, обменявшись с Кэрол несколькими традиционными вопросами. — Я был бы рад его поприветствовать.

— Его сейчас с нами нет, — ответила Кэрол. — Он подъедет в воскресенье, после того как закончит одну важную работу, которую он не смог отложить.

Джервис слегка нахмурился.

— Что-нибудь случилось? — спросила Кэрол.

— Да... мы с женой планировали поехать в город по магазинам, может быть, сходить в кино или в ресторан. В основном мы всегда так делаем по пятницам. Но здесь нет ни души, кроме вас с Джейн. Вот завтра, в субботу, если погода совсем не испортится, кто-нибудь да и приедет. А сегодня пока, кроме вас, никого.

— Не беспокойтесь, — сказала Кэрол. — С нами все будет в порядке. Вы с Пег поезжайте в город, как и намечали.

— Но... мне бы не хотелось оставлять вас, двух дам, здесь одних, когда на двадцать миль вокруг больше никого нет. Нет-нет, мне это очень не нравится.

— Да никому мы здесь не нужны, Винс. Дорога закрывается воротами; сюда даже проехать нельзя без специальной карточки.

— Кому надо — зайдет, а то и по воздуху перелетит.

Кэрол потребовалось несколько минут и немалое количество слов, чтобы разубедить его, и он наконец решил, что они с женой все-таки не будут рушить свои планы.

Вскоре после ухода Винса пошел дождь. Тихий шум сотен миллионов капель, шелестящих по листве, успокаивал Кэрол.

Но Джейн в этом шуме слышалось что-то неприятное.

— Не пойму, в чем дело, — сказала она, — только этот звук почему-то ассоциируется у меня с пожаром. Шелест... словно пламя, пожирающее все на своем пути. Шипя и потрескивая, шипя и потрескивая...

* * *

...Из-за дождя Полу пришлось сбавить скорость до шестидесяти, хотя для данных условий и это было слишком быстро, однако в такой ситуации риск казался неизбежным.

Глухо и ритмично, как метроном, стучали «дворники», и по мокрому асфальту тихо жужжали шины. Мрачный день становился все мрачнее. Несмотря на полдень, казалось, что наступили сумерки. Ветер трепал над скользкой сырой дорогой плотную дождевую завесу, и серо-коричневые брызги, поднятые другими машинами, будто зависали в воздухе, образовывая густой грязный, туман.

«Понтиак» казался крохотным суденышком в глубоком и бескрайнем холодном море, единственным островком света и тепла на тысячи миль вокруг.

— Ты, видимо, не поверишь тому, что я тебе расскажу, да это и понятно, — сказала Грейс.

— После того, что сегодня случилось со мной, я готов поверить чему угодно, — ответил Пол.

«А может быть, — подумал Пол, — именно это и являлось целью полтергейста. Может быть, все это для того, чтобы подготовить меня к рассказу Грейс. В самом деле, если бы меня не задержал полтергейст, я бы уехал из дому до приезда Грейс».

— Я попробую все рассказать как можно проще, — начала Грейс. — Но дело это непростое. — Она держала свою израненную левую руку в правой; кровь уже перестала течь и запеклась, образовав на ранах корку. — Это началось в Шиппенсбурге. В семействе Хейвенсвудов.

Пол мельком взглянул на нее, услышав вдруг знакомую фамилию.

Грейс смотрела вперед на мокрую от дождя дорогу, по которой они мчались.

— Мать звали Уилла Хейвенсвуд, а дочь — Лорой. Они не очень-то ладили между собой. Точнее, совсем не ладили. Виноваты в этом были обе, и причины их постоянных споров и пререканий не имеют прямого отношения к случившемуся. Важно то, что как-то раз весной 1865 года Уилла послала Лору в подвал делать генеральную уборку, хотя и прекрасно знала, что девочка до смерти боялась подвала. Это было нечто вроде наказания. Пока Лора находилась в подвале, наверху начался пожар. Лора не смогла оттуда выбраться и сгорела заживо. Умирая, она, должно быть, обвиняла свою мать в том, что та послала ее в эту могилу. Возможно, она даже считала, что пожар начался из-за нее, хотя это было и не так. Пожар начался из-за Ракели, Лориной тети. Лора могла даже подумать, что ее мать специально устроила пожар, чтобы отделаться от нее. Девочка была эмоционально неустойчивой и склонной к подобным идеям. У матери тоже было не все в порядке с психикой; она вполне могла способствовать подобным параноическим всплескам. Одним словом, Лора умерла жуткой смертью, и можно не сомневаться, что ее последней мыслью было горячее желание отомстить. Как она могла знать, что ее мать тоже погибла в этом пожаре?! «Так вот почему полиция ничего не выяснила про Хейвенсвудов, когда Кэрол наводила справки, — подумал Пол. — Чтобы что-то узнать про семейство Хейвенсвудов, нужно было возвращаться в прошлое столетие. Вероятно, в округе уже и нет сведений за это время».