Горал стиснул подлокотники кресла, неотрывно глядя на меня. Где-то за сценой дробно зазвучал восточный барабан дарбу́ка.

Он призывал меня начать двигаться медленно, тягуче, с паузами, как  в прелюдии любви. Я закрыла глаза и поймала драйв. Всё куда-то ушло. Отпало ненужное. Забылось всё: и главное, и второстепенное. Осталась только музыка, мое тело и мужчина. Единственный на всем белом свете мужчина. Потому что танец живота нельзя танцевать для всех даже в полном зале. Его всегда танцуют только для одного. И это главный секрет этого танца.

– Тук! – глухо выдохнул барабан.

Алиса резко вскинула обнаженное бедро и так же резко  бросила его вниз. Ее нежный, слегка округлый живот вздрогнул и дёрнулся. И это движение разлилось горячим огнем по моим бедрам. Словно я только что одним толчком вошел в нее, повинуясь рваному ритму одинокого барабана. В горле пересохло. А она повернулась и повторила движение с другой ноги. И вдруг упала на живот, приподнялась на полу на вытянутых руках, выгнувшись назад, как змея. Ее длинные светлые волосы скользнули по спине, струясь белой волной. Высокая крепкая грудь напряглась. Я запомню эту позу, дерзкая девочка. Я заставлю тебя ее принять, стоя позади тебя, когда мы останемся наедине.

Она перевернулась, поднимаясь на ноги, и пошла вперед, к краю сцены, тягучей походкой верблюда. Только тот выгибает горб, а она под каким-то немыслимым углом изгибала талию и бедра. Глядя на меня из-под длинных ресниц, она упала на колени и склонилась вперед. Снова распласталась на полу, по змеиному подползла к самому краю сцены. Еще минута – и она упадет. Я невольно подался вперед, чтобы успеть подхватить разгоряченное ритмом гибкое тело. И под этим предлогом на миг прижаться к нему. Урвать незаметно, невзначай, на глазах у всех краткий миг горячечной близости. Сладкое мгновение обладания этой дерзкой, и оттого такой притягательной девчонкой, которая выбила у меня почву из под ног. Я сейчас сам не понимаю чего хочу больше: уничтожить ее или обладать ею. Скорее всего, и то и другое вместе.

Но она не упала со сцены. Наоборот, ловко перевернулась спиной ко мне, балансируя на самом краю, и резко откинулась назад. Светлая волна волос свесилась с высокой сцены в пустоту, ее голова запрокинулась, шея напрялась, и Алиса посмотрела на меня сверху вниз, замерев на самом краешке. Пухлые губы приоткрылись в улыбке. Словно шепча:

– Не поймаешь!

И вдруг Алиса резко вскочила на ноги, одновременно отпрыгнув от края сцены. Снова вскинула бедро и резко сбросила. Выбежала на середину и стала в центре серебристого круга света. Барабан вдруг замолчал, и девушка замерла в полной тишине. Подняла одну руку вверх, вытянув указательный палец.

– Тук-тук? – словно спросил барабан.

Она кивнула, разрешая. И барабан взорвался неистовой дробью, задыхаясь от собственного бешеного ритма. А она стояла посреди сцены, и ее живот мелко трясся. Так, что под влажной кожей были видны все мышцы, затвердевшие в этом рваном ритме.  Она  неотрывно смотрела мне в глаза.

Ритм, тряска живота. Хриплый вскрик, не похожий на ее обычный высокий голос. Зал исчез. Я оказался в своем кабинете. Свет, такой же красный, как ее костюм. Зыбкие тени по углам. Шепот. Барабан. Шепот. Барабан. Тяжелое дыхание. Она сидит на моих коленях обнаженная. На бедрах золотой пояс с побрякушками, которые тихо звенят. Бешеные толчки, тряска живота, ее мокрое тело – чувствую каждое движение крепких мышц. Она откидывается назад, выгибаясь дугой, светлые волосы полностью ложатся на ковер. Я пытаюсь удержать ее, хватаю за бедра, наклоняюсь вперед, утыкаясь лицом в дрожащую от напряжения крепкую высокую грудь с дерзко торчащими сосками. Но оно не подчиняется ни мне и никому другому. Только ритму барабана.

Я отпускаю ее, не в силах справиться с этой пламенной природой истинного дракона. Ее фамильяр был прав: она настоящий дракон. Яростный, огненный, никому не подчиняющийся. Как сама Судьба. Я хватаюсь за подлокотники кресла. И они ломаются.

Я снова оказываюсь в зале. Ко мне прикованы сотни испуганных взглядов. Что это было? Морок? Безумие? А она все стоит на сцене. Даже барабан уже задыхается и начинает сбиваться с огненного ритма. А она нет. Тряска живота продолжается, и в ее горящих от возбуждения глазах плещется торжество. Не в силах больше сдерживаться, я вскакиваю на ноги, отбрасываю в стороны отломанные подлокотники кресла, и извергаю столб пламени, который бьет в потолок. Она победила. И в  первом туре отбора и в этой схватке со мной.  Следующий ход мой.

Я не удержалась и тихо прошептала заклинание, активирующее приворотное зелье в крови дракона. И увидела Замужикалье ректора. На плече Горала сидел его фамильяр василиск, невидимый ни для кого, кроме меня.

И испуганно наблюдал за бешеным кругом из джиннов, которые, как пчелы, вились вокруг ректора. Джинны – это мужское вожделение и похоть! Ничего себе его накрыло! Нет, конечно, танец живота – это шедевр соблазнения, проверенный временем, но чтобы так? Целая толпа джиннов вместо одного? Они крутились в воздухе, трясли бедрами в широких шелковых шароварах, и глумливо хихикали. Даже страшно подумать, что сейчас творится в душе дракона. Вернее, не совсем в душе. А если быть  абсолютно точной, то намного ниже. По-моему, я перестаралась. Или он хочет нас всех? То есть, всех десятерых девушек, что получили у него высший балл? И поэтому джиннов так много.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Алиса, что ты застыла? – прошептал дракоша, высунув мордочку из зеркала.

– Любуюсь Задраконьем, – так же шепотом ответила я. – Ты бы видел, какой здесь кордебалет! Тысяча и одна ночь нервно курит в углу.

– Ты с ума сошла! – едва слышно пискнул Нистар. – Зачем это делать при всех?

– Так все равно же никто не видит, – пояснила я. – Зато я привыкаю к богатому внутреннему миру нашего ректора. Только одно непонятно: почему джиннов так много? На всех уроках всегда был один. Как скидочный купон: один джинн в одни руки. А тут их целое стадо резвится.

– Ээээ…. не хотел тебе говорить, – промямлил Нистар, – но драконы невероятно любвеобильны и очень сильны в мужском плане. Даже сильнее, чем оборотни, которые славятся своими сексуальными подвигами.

Ибица сердце перестало… то есть, я просто потрясена услышанным! Теперь понятно, чего он такой бешеный. Это тестостерон или что там у них вместо этого? А еще говорят, что рептилии хладнокровные. Ага! У него, похоже, в жилах вместо крови действительно огонь.