Она поднялась, потянулась и кивнула на лодку:

— До деревни доберемся или отсюда пешком прогуляемся?

— От деревни ближе, да и дорога лучше. И не бросать же здесь лодку, — ответила я, помогая столкнуть ее в воду. — Дай, я на весла сяду. Вмиг домчимся!

— Ну, попробуйте, — хмыкнула Берта, усаживаясь на корме. — Руки-то выдержат? А то вы, госпожа, чай, ничего тяжелее серебряной ложечки и не поднимали!

Я только улыбнулась: руки у русалок очень сильные. Иначе и пойманную рыбину одними пальцами не выпотрошишь, если вдруг нож потерялся, и завал в какой-нибудь пещере не разберешь, и на скалу не выберешься… Да мало ли!

«Что же, добрые волны, — сказала я про себя, едва намочив весла, — нам пора домой. Уж пособите добраться поскорее…»

— Ишь ты, — удивленно сказала Берта, когда лодка вышла из бухты, — как под парусом идем! Небось опять ваши сестрицы толкают?

Я покачала головой — сестры не показывались, да и зачем бы им?

Вскоре мы увидели рыбацкую деревню: берег вблизи нее был завален водорослями, выброшенными бурей, и ребятишки бродили среди мокрых скользких куч, выискивая в них моллюсков, крабов и рыбью мелочь. Берта велела двоим постарше (вроде бы своим младшим правнукам) обиходить лодку, а сама поспешила вслед за мной: видно, ей не терпелось разузнать, что же поведала мне ведьма.

Ну а мне никогда еще не шагалось так легко и свободно! Глупые люди, они даже не понимают, какое это счастье — идти, лишь изредка ощущая под ногами острый камень или какую-нибудь ветку, а не ступать постоянно, будто по острым ножам…

— Госпожа! — всплеснула руками Анна, увидев меня. — Да вы же мокрая, как русалка!

— Она и есть русалка, дурья твоя голова, — ворчливо ответила Берта и, отстранив ее, вошла в дом. — Ух, хорошо-то как, тепло! Ветерок нынче прохладный, да…

— Госпожа, идемте скорее переодеваться, — не слушая ее, продолжала Анна. — Разве это дело — в мокрой одежде да на таком ветру, Берта права, задувает, как зимой!

Ну, надеть сухое и впрямь было приятно, да и вычесать водоросли из волос тоже не мешало. Я уж подумала, не укоротить ли их, но не решилась: Эрвин часами мог перебирать мои пряди, любуясь тем, как они меняют оттенок в солнечных лучах или при свете свечей…

— Вы уж загляните к госпоже Селесте, — попросила Анна, подавая мне туфли, — она весь день сама не своя, плачет и спрашивает, не вернулись ли вы! А ей волноваться никак нельзя, сами понимаете.

Я кивнула и пошла за нею.

Селеста, видно, и впрямь весь день не находила себе места, потому что, увидев меня на пороге, вскочила и кинулась мне на шею, заливаясь слезами.

— Ну будет тебе, — сказала я, — я ведь вернулась. Жива и невредима.

Селеста ахнула, отстранилась, видимо, чтобы удостовериться — это действительно я, — и снова припала к моему плечу.

— Госпожа, неужто вы… — проговорила Анна.

— Угу, болтает теперь не хуже нас с вами, — сказала Берта, пришедшая следом вместе с Мари. — Теперь-то уж дело на лад пойдет!

— Верно, — кивнула я, отцепив наконец от себя Селесту и заставив ее улечься в постель: у нее-то ступни еще не зажили, а у себя я после превращения не нашла даже шрамов. — Я вам все расскажу. Только сперва принесите мне поесть, я ужас как проголодалась!

Не могу сказать, порадовались служанки моему аппетиту или ужаснулись, но смотрели с большим уважением. А что поделать: русалки вынуждены есть помногу, потому что откуда иначе взять силы? А уж в холодной воде и вовсе нужно употреблять побольше жирной рыбы, не то окоченеешь…

— Вот теперь можно и поговорить, — сказала я, покончив с десертом. — Слушайте, что поведала мне морская ведьма…

Я старалась рассказывать покороче, но все равно, когда я закончила, за окнами уже светало.

— Сколько всего понапутано, враз не разберешься!

— И не говори, — покачала головой Мари. — Тут тебе и феи, и русалки, и чужие миры… В голове-то не укладывается, как такое может быть! Оно, конечно, святоши толкуют про лучший мир, куда мы после смерти попадем, да что-то им мало веры.

— Ну, если Марлин там побывала при жизни и ей не почудилось, отчего бы не считать, что другие миры существуют? — спросила Селеста. Она давно уже отчаянно зевала, но прервать нашу беседу и вздремнуть до утра никак не соглашалась.

— В старых сказках порой упоминают странных людей, пришедших с какой-то «той стороны», — припомнила Берта. — Может, они о том же самом? Да какая разница! Там-то нам ничего не нужно, нам бы здесь, у себя, порядок навести!

Я кивнула. С отвычки говорить подолгу было тяжело, и я немного утомилась. Спать, однако, не хотелось — так часто бывает после сильных переживаний.

— Вот что, — сказала Анна решительно. — Утро вечера мудренее, но хоть солнце уже и встает, ничего мы сейчас не надумаем. Пойдемте-ка да поспим хоть пару часиков. У госпожи Селесты вон глаза закрываются, а госпожа Марлин и вовсе, поди, из сил выбилась! А после обеда тогда уж будем судить да рядить, как дальше быть…

— Да, пожалуй, — кивнула я. — В голове все мысли перепутались, как снасти после бури, надо бы их распутать прежде, чем размышлять дальше. Поспи, Селеста, я тоже пойду прилягу.

Она кивнула и, по-моему, уснула прежде, чем я поправила ей одеяло.

— Госпожа, а вы далеко ли? — Анна подавила душераздирающий зевок.

— Хочу зайти в кабинет Эрвина, — ответила я, — все равно мне не уснуть. Потом, может быть, в саду погуляю. А ты иди, приляг… Только ключи мне оставь!

Она покивала и удалилась, а я отперла знакомую дверь и вошла в кабинет.

Здесь ничего не изменилось: точно так же были разбросаны книги и бумаги, лежала на кушетке грифельная доска, на которой я переписывалась с Эрвином, небрежно брошенный на спинку кресла домашний плащ стелился по полу лебединым крылом…

Он еще хранил запах Эрвина, я почувствовала его, когда прижала к лицу тонкую ткань. Здесь, в этом кабинете, все вещи несли на себе его отпечаток… Он пил из этого кубка, читал эти книги, перебирал старинные свитки, писал и перечеркивал какие-то ему одному понятные фразы…

«А ведь Эрвин и впрямь искал ведьм, чародеев и собирал колдовские книги, — подумала я вдруг, коснувшись истертых корешков. — Вдруг ведьма права и он в самом деле нашел нечто ценное, только сам не понял, что именно? Он не знал о месте Силы и о подлинной сущности фей, но ведь может оказаться, что в какой-то из книг найдется упоминание о них, какая-нибудь легенда о предках Эрвина, намек на то, где искать нужное место?»

Я окинула взглядом высящиеся до потолка книжные шкафы и вздохнула: что ж, придется просмотреть эти фолианты! Даже крохотная зацепка может оказаться важной… Ну да к этому можно привлечь Селесту: выбираться из дома ей ни к чему, читает и разбирает всяческие иносказания она куда лучше моего, ей этим и заниматься. Я же прочту записи Эрвина — там тоже может оказаться что-нибудь интересное. Он, наверно, не будет сердиться, если узнает, что я взяла его бумаги, как когда-то альбомы?