– «Причина номер сорок два: мне нравится, что, будучи детьми, мы носили одну и ту же стрижку», – прочла она и еще раз взглянула на фотографии на странице. С левой стороны было школьное фото, которое Тим позаимствовал у ее матери: на нем ей было семь лет, и она была по-дурацки подстрижена под горшок. С правой был Тим с почти идентичной прической. Очаровательный мальчик в школьной форме.

То, как Тим этим альбомом сделал ей предложение, было так трогательно, так изобретательно и так романтично! Альбом этот был дороже, чем любые подарки, какие она получала. Более того, на протяжении всех отношений именно Тим демонстрировал свои чувства, в то время как Элли была более сдержанна. Нет, на самом деле она чувствовала себя совсем не так и порой опасалась, что ее внешняя холодность может оттолкнуть Тима.

Внезапно ей в голову пришла идея. Если Тим смог составить альбом о том, что он любит в ней, она тоже могла бы для него что-то сделать. Она соберет фотографии и видео с мобильного телефона и создаст минифильм.

Найдя на ноутбуке сайт, который поможет ей создать собственный похожий проект, Элли принялась собирать информацию со своего телефона и планшета. И уже собралась войти в свою учетную запись в виртуальном облаке, когда увидела на экране учетную запись Тима. Должно быть, он недавно пользовался ее планшетом… Интересно, вдруг получится что-нибудь украсть?

Элли нашла снимки с Рождества, которыми они поделились с ее семьей, фотки их спонтанной вылазки на выходные в Берлин и несколько старых фото его школьных лет. Улыбнулась и принялась листать дальше, глядя, как Тим менялся с годами. Интересно, подумала она, если у них будут дети, на кого они будут похожи? Наткнулась на несколько детских снимков юного Тима с женщиной. Судя по разным местам и промежуткам времени, когда они были сделаны, похоже, это была его мать. Это слегка озадачило Элли: когда она попросила Тима показать ей фотографию его матери, тот заявил, что их у него попросту нет, так как все они сгорели в пожаре.

На одном фото она стояла на коленях спиной к объективу, держа в руках праздничный торт с пятью свечами. На другом – положила руку ему на плечо, но была не в фокусе. Элли продолжала листать фотографии, пытаясь найти снимок, где лицо женщины не было бы размыто, словно кто-то нарочно уменьшал резкость. Наконец, четко увидев на одном снимке женское лицо, Элли невольно ахнула. Теперь она точно знала, кто мать Тима.

Мэнди сидела в своей машине возле кафе, где у нее была назначена встреча с бывшей подругой Ричарда, Мишель. Она нарочно опустила окно, в надежде на то, что холодный воздух слегка остудит ей лицо. Раньше с ней не случалось приступов паники, но внезапное сердцебиение и головокружение вкупе с нехорошим предчувствием определенно были признаками такого приступа. Она попыталась успокоиться, вспомнив дыхательные упражнения, которым ее учили в клинике. И если когда-либо ей хотелось вновь выпить чего-то крепкого, то это сейчас.

«Он очень даже жив», – сказала Мишель.

Очень даже жив.

– С тобой всё в порядке? – спросила Мишель, увидев, как она изменилась в лице. Мэнди кивнула, хотя было ясно, что это не так.

– Что ты хочешь сказать… Ричард жив? – спросила она наконец. – Его ведь сбила машина, нет? Я была на его поминальной службе.

– Да, но сбила не насмерть, – ответила Мишель. – Он находится в частной лечебнице где-то в Веллингборо. Хотя в известном смысле – да, он мертв, бедный парень. У него серьезная травма мозга.

– Тогда зачем было устраивать поминальную службу?

– Вот что мне известно: когда его мать и сестра узнали, что их дорогого Ричарда уже не вернуть, они отправили его в эту лечебницу. Сказали его друзьям не посещать его, чтобы не расстраиваться, и устроили службу «надежды», куда все могли прийти и вспомнить его. Только когда дошло до дела, слово «надежда» так и не прозвучало.

Мэнди ломала голову, вспоминая посты на страничке Ричарда в «Фейсбуке», оставленные после аварии, и речи, которые произносились на его поминальной службе. Тогда ею владело такое волнение, что сейчас она не могла вспомнить, что там говорилось. Возможно, там не было ни слова про его смерть. Единственные люди, кто определенно произносил это слово, внушая ей, что его больше с ними нет, были Пэт и Хлоя.

– Я не понимаю. Зачем же они устроили поминальную службу, если он не умер? Зачем она им понадобилась?

– Мы тоже этого не поняли, но кто станет осуждать скорбящую семью? Друзьям Рича не разрешили прийти и увидеть его. Полагаю, это был их способ собраться вместе и вспомнить о нем. Когда его мать и сестра пришли ко мне, они, похоже, хотели поскорее забыть о нем и просто найти бедную дурочку, которая родит им ребенка ему на замену. А я такой не оказалась бы, это уж точно.

Ей никогда не забыть выражение лица Мишель, когда в конце их встречи она поднялась на ноги. Полы пальто распахнулись, открывая раздувшийся живот.

– Господи, – пробормотала Мишель.

Мэнди же хотелось как можно быстрее выйти из кафе.

В машине ей наконец удалось овладеть собой. Вытащив из сумочки телефон, она ввела запрос «частные лечебницы» и «Веллингборо». Поисковик выдал пять вариантов, и в третьем из них ей подтвердили то, что она уже знала сама.

Вбив в навигатор машины почтовый индекс, Мэнди повернула ключ зажигания и взяла с места. Ее путь лежал к человеку, для которого она была создана.

– «Психопаты обычно не влюбляются так, как нормальные люди, – прочел вслух Кристофер, сидя в пустом кабинете. – Тем не менее они способны влюбиться».

Тщеславие не позволяло ему носить очки, а поскольку запас одноразовых контактных линз был израсходован, он, чтобы рассмотреть буквы, придвинул лицо к самому экрану.

– «Психопаты предпочитают недолгие сексуальные контакты при условии, что именно они играют в отношениях главенствующую роль, – продолжил он. – Подобные кратковременные связи не ведут к дальнейшим контактам, поскольку психопаты рассматривают сексуальный аппетит партнерши как свидетельство беспорядочной половой жизни, что не мешает им, однако, оправдывать собственные действия. По их мнению, они имеют право изменять и вступать в половые контакты с многочисленными партнершами, но, если их партнер делает то же самое, они встают в позу праведника».

Кристофер кивнул. С этим у него проблем не было. Он вспомнил Холли, девушку, с которой встречался, когда ему было двадцать с небольшим. Она имела наглость отомстить Кристоферу за его неверность тем, что изменила ему сама, и не могла понять – даже после того, как он сломал ей нос, – почему он тотчас же оборвал все связи с ней.

Кристофер сделал глоток из пивной банки. По дороге он купил в газетном киоске сразу две упаковки, когда возвращался домой после того, как положил снимок на грудь Номера Двадцать Два. Возможно, позднее он пожалеет, что зашел в магазин, где наверняка имелись видеокамеры.