не сезон… Но, говорю, сегодня сама к ним поеду, может, чего передать? Тогда он попросил клочок бумаги и карандаш. А куда я записку-то положила?

Бабушка встала из-за стола и вышла в прихожую. Вернулась со свернутым вчетверо листом бумаги.

– Вот, – протянула мне бабушка послание от Лени.

Я, чувствуя, что ничего хорошего меня не ждет, осторожно взяла листок. Читать решила в своей комнате, и, разумеется, не зря. Я прочитала записку, и руки у меня задрожали. В глубине души я знала, что рано или поздно этим закончится. Боялась даже думать, но это все-таки случилось. Леня пообещал сегодня же наложить на себя руки, если я не приеду и не поговорю с ним.

«Так вышло. Я надломлен. Ты должна меня простить, иначе произойдет неизбежное». Я зачем-то перечитала эту записку несколько раз, будто могла таким образом изменить ее содержание. Но ничего не менялось. Я сидела на широком подоконнике и смотрела, как за окном разыгрывалась вьюга. Тревога нарастала. Я не знала, блефует ли он, но тут же вспомнила порезанные руки Васи и наш с ней разговор о том, что они с Леней встретились при похожих обстоятельствах. А что делать дальше, я не знала. В полиции меня снова пошлют куда подальше. Отца в городе нет. Бабушку пугать не хочется, а матери и подавно на все плевать. Я услышала за стенкой ее веселый звонкий смех. Видимо, с кем-то разговаривала по телефону.

Конечно, ехать туда одной – безумие. А если не ехать? Он решится на это? С каким чувством я буду дальше жить? Проклятие! Выходило, что меня снова переиграли. Я вспомнила свой ночной кошмар, когда Леня тянул ко мне руки и молил о помощи… В конце концов я не выдержала и бросилась к шкафу. Начала поспешно одеваться, одной рукой придерживая телефон. Пыталась дозвониться до Славы или Лики, но тщетно. За городом сеть не ловила. Еще и погодные условия ни к черту. Тогда я набрала Йовану, не зная, дома ли он, ведь мы в последнее время не общались. Конечно, я наткнулась на автоответчик. Быстро и немного сбивчиво ввела в курс дела:

– Леня. Просит поговорить. Приехать на дачу. Обещает что-то сделать с собой, если я не приеду. Я не знаю, как быть… Помоги!

Сообщение получилось истеричным. Я надеялась, что Йован прослушает его в ближайшее время. Быстро взглянула на настенные часы. Хорошо, что сейчас время только ползет к полудню и смеркаться в ближайшие три-четыре часа не будет. Правда, следующая электричка нескоро. Но и на мотоцикл садиться в такой снегопад я не решилась.

Я вызвала такси. В выходные, да еще и за город, в непогоду приложение насчитало мне цену по самому высокому тарифу. Но деваться некуда. Я успокаивала себя: быстро скатаюсь, вправлю ему мозги. В конце концов, по соседству круглый год живет Клара Ивановна. Если что, просто сбегаю к ней на участок и попрошу помочь мне. Сила самовнушения сработала на «отлично». Я выглянула в коридор. В квартире тихо: мама работала в комнате, а бабушка под звук телевизор задремала на диване. Я быстро обулась, натянула пуховик, замоталась шарфом и выскочила за дверь.

Погода оказалась еще сквернее, чем казалось из окна. Благо таксист подъехал к самом подъезду. В салоне негромко играла музыка. В пути я не могла расслабиться, гипнотизируя пролетающие снежинки за окном. Время от времени проверяла телефон, но Йован не перезванивал. Теперь мне представлялась страшная картина: я приеду, а Леня уже совершил задуманное. Наверное, нужно первым делом забежать к Кларе Ивановне… Мысли путались, тревога не отпускала. Я не сразу услышала, как в динамиках заиграла песня In the Air Tonight Фила Коллинза.

– Ох… – непроизвольно вырвалось у меня.

Мой вздох расслышал таксист.

– Что-то случилось? – посмотрел он на меня в зеркало заднего вида.

– Песня… – только и промямлила я. Стало немного жутко. Предзнаменование.

– Вам она нравится? – таксист прибавил громкость.

I can feel it coming in the air tonight,

         oh Lord

I’ve been waiting for this moment, all my life,

         oh Lord

Can you feel it coming in the air tonight,

         oh Lord, oh Lord.

– Я тоже эту песню обожаю, – охотно продолжил разговор таксист. – Вы знали, что Фил Коллинз написал ее во время развода? Тяжелые времена переживал мужик. Там даже строчка такая есть: «Если ты будешь тонуть, я руки не подам». Вот так… Ну какая же погода дрянная!

Снежинки беспокойно бились в окно и налипали на работающие дворники.

В такую погоду дачный поселок казался безжизненным. От волнения сердце у меня стучало где-то в горле. Объятая тревогой, я даже не попрощалась с таксистом, просто выскочила из машины и направилась к Лениной даче. В окнах дома, где жила Клара Ивановна, мягко горел свет, и это меня немного успокоило. Все же я решила пока не втягивать в Ленину игру бедную старушку. Позову ее на помощь в самом крайнем случае.

Калитка была открыта. За день снег успел замести все следы, значит, после визита к бабушке Леня больше не выходил из дома. Проваливаясь в снег, я прошла к крыльцу и заметила, что дверь тоже распахнута настежь. Я представила, как же холодно внутри.

Ступени на крыльце протяжно заскрипели. Раньше я не обращала внимания, что в этом доме все нагоняет на меня страх. Да, раньше все было по-другому.

– Леня? – крикнула я, заглянув в дом. – Леня, ты здесь? Я приехала! Выйди, пожалуйста… Я не зайду в дом.

Мне казалось, что на заснеженном участке, на виду у соседей, я в безопасности.

– Я не буду проходить в дом! – громко повторила я, не узнавая свой голос – он дрожал от волнения.

Ответа не последовало, и к горлу подкатила дурнота. Я оглядела выцветшие старые обои. Почему он не откликается? Почему молчит? А если он напился, наглотался таблеток, лежит без сознания и вот-вот окоченеет? Мое воображение разыгралось. Я стояла как вкопанная в дверях. А если нужно вызвать «Скорую»? Может, все-таки забежать к Кларе Ивановне? Да уж, я нашла себе защитницу в лице пенсионерки, ничего не скажешь… Но заходить в дом одной все же боязно. Я нерешительно оглянулась и посмотрела на голый, побелевший от снега участок. Ветер стих, и снег тихо падал крупными хлопьями.

Внезапно сверху послышался стон, у меня сердце чуть из груди не выскочило. Следом я разобрала глухое:

– Маша, помоги, пожалуйста…

И я шагнула в дом. Оставив дверь открытой, прошла к лестнице.