В этот момент Шейн достиг земли и опять сделал себя видимым. Никто, казалось, не заметил этого. Неспешным шагом пошел он прямо к часовому, который пришпорил своего «коня» и направился к башне, чтобы поближе взглянуть на циферблат. Шейн не знал, идентифицировали ли глаза часового за прорезью шлема знак, нарисованный Шейном, как нелегальный. Но он знал, что если алааг будет смотреть достаточно долго, то непременно догадается, что там изображено.

Шейн и массивная пара чужаков неуклонно сближались. Вот они поравнялись. Шейн ожидал в любой момент услышать густой голос алаага, приказывающий ему остановиться; или, возможно, без предупреждения почувствовать оглушительный удар «длинной руки» офицера, считавшего, что человек, не служащий у алаагов, не поймет даже простого приказа остановиться, произнесенного на алаагском.

Они с алаагом прошли мимо друг друга.

Питер был всего в двадцати футах от него. Тем же ровным шагом Шейн пошел ему навстречу. Питер повернулся и пошел прочь, футах в десяти впереди.

Шейн шел за ним следом.

Он не имел понятия, что происходит позади него. Но никто из людей, мимо которых он проходил, не заговаривал с ним и не поворачивался в его сторону, хотя встречные исподтишка бросали на него взгляды. Он продолжал идти за Питером, пока они не завернули за угол, где им повстречалась группа из четырех-пяти мужчин, оживленно разговаривающих друг с другом. Они закрыли Шейна с Питером от людей, находящихся около башни, но не обратили на них внимания, увлеченные разговором.

Питер бросил быстрый взгляд через плечо, потом кивнул и сделал знак рукой. Он ускорил шаг, почти побежал. Шейну тоже пришлось увеличить темп. Теперь они шли по улице с большим потоком транспорта, и через мгновение рядом с ними к краю тротуара подъехала машина.

Питер первым дошел до нее, открыл дверь и отступил в сторону. Шейн нырнул внутрь, за ним последовал Питер. Дверь захлопнулась, и машина отъехала от поребрика. Минутой позже они затерялись в потоке транспорта.

– Можешь высадить меня у офиса Губернаторского Блока,- сказал Шейн, когда машина уже была в пути.- Мне надо как можно скорее вернуться, чтобы отсутствие не было замечено.

– Послушай,- сказал Питер. Они сидели рядом на заднем сиденье небольшого частного автомобиля. Машину вел какой-то незнакомый человек, впрочем, Шейн мог разглядеть только его затылок.- Неужели ты не можешь выкроить еще час? Я сказал всем гостям, что мы встретимся сразу после демонстрации. Чтобы они услышали от тебя пару слов - настоящий разговор произойдет сегодня вечером, в точности, как мы планировали.

Шейн свирепо уставился на него.

– Я не могу распоряжаться этим временем,- вымолвил он.- Если кто-нибудь в Блоке позовет меня или пойдет разыскивать…

– Всего час.

– Час - это слишком много.

– Ну, послушай же,- уговаривал Питер,- тебе не надо срываться с места, пока не убедишься, что это вполне безопасно. Час - вообще не время, и ведь так важно сказать хоть слово этим людям, пока они все еще в шоковом состоянии после того, как увидели тебя рисующим Пилигрима прямо под носом чужака.

– Ты не понимаешь…- начал Шейн и тут же остановил себя. Разумеется, Питер не понимает, но объяснять слишком долго и хлопотно, даже если что-то и получится. Более того, Питер прав насчет слова, сказанного сразу после демонстрации.

И дело не только в этом, подумал Шейн. То, что у него хватит сейчас времени лишь на несколько слов, даст ему возможность уклониться от любых каверзных вопросов гостей. У него есть в запасе несколько часов до намеченной вечером встречи, чтобы подумать, как ответить на такие вопросы.

– Ладно,- согласился он.- Но мне надо быть в Губернаторском Блоке не позже чем через час.

– Будешь,- промолвил Питер.- Место встречи тут неподалеку.

Оно и вправду было рядом. Прошло не более двух минут, и машина остановилась перед многоквартирным домом, еще через две минуты Шейн оказался в гостиной небольшой квартирки, принадлежащей связным Питера - молодой паре, которые сами могли быть, а могли и не быть участниками Сопротивления.

Пять минут спустя послышался стук в дверь, и Шейн предусмотрительно удалился с глаз в единственную спальню квартиры, где стал ждать в компании с годовалым младенцем супружеской четы. Через несколько минут вошел Питер.

– Угадай, кто пришел первым? - спросил Питер.- Джордж Маротта. Помнишь человека, который разговаривал с тобой по-баскски в Милане, когда мы тебя похитили?

Шейн кивнул. Он ясно вспомнил тучного мужчину в кожаном пиджаке с короткими черными волосами и трубкой в зубах.

За прошедшие с этого момента десять минут в квартиру стучали еще восемь раз, и Шейн начал терять терпение.

– Который час? - спросил он Питера.

– Без двадцати два,- ответил Питер.

– Что - еще не все пришли? Мне надо уходить,- произнес Шейн.

– Не хватает двоих,- сказал Питер. Но Шейн уже принял решение.

– Я не могу больше ждать. Новый алаагский офицер заступает на дежурство через полчаса. У него может появиться желание увидеть меня. Те, кто не пришли, встретятся со мной сегодня вечером.

Он поглубже надвинул капюшон, скрывая лицо.

– Пойдем,- сказал он.- Ты говоришь, Мария уже пришла?

- Да.

– Хорошо,- сказал Шейн.- Пойдем.

Они вошли в небольшую гостиную, где столпились ожидающие их десять человек. В этот холодный декабрьский день окна были открыты, чтобы избавиться от духоты в переполненном помещении.

Шейн оказался втиснутым в угол комнаты и мог видеть всех одновременно. Его слушатели сидели на чем придется, начиная от спинки дивана и кончая диванными подушками, лежащими на полу.

Питер начал с того, что представил ему всех, кроме Марии. Из череды имен только некоторые запомнились Шейну. Анна тен Дринке оказалась бы заметной в любой толпе. Это была невысокая, ширококостная, мощная женщина лет пятидесяти с квадратным лицом и, похоже, непреклонным характером. Вильгельм Хернер был худощавым человеком лет шестидесяти, джентльменского вида, в аккуратном костюме с галстуком. Другая женщина - из Мадрида - выглядела не старше Марии. А пришедший позже других визитер из Варшавы, со своим ежиком темных волос и улыбающимся лицом, был похож на подростка.

– Прошу прощения,- сказал им Шейн, поворачивая голову справа налево, чтобы увидеть всех по очереди через узкий вертикальный просвет натянутого на голову капюшона.- Но подробной беседы вам придется подождать до вечера. Питер сможет рассказать вам после того, как я уйду,- если еще этого не сделал - то, что я сообщил людям здесь, в Лондоне. Теперь же самое главное - я знаю алаагов лучше любого человека по причине, о которой не могу вам сказать из соображений безопасности - как и раскрыть все, касающееся меня. Я придумал образ Пилигрима, который должен стать символом сплочения для людей, готовых бороться с пришельцами. Я буду приезжать в ваши города - Питер расскажет, как я при этом устанавливаю связь. Если вы хотите работать со мной, помогите мне делать такие же вещи, как сегодня, и это будет хорошо. Если нет, я буду работать без вас. Если вы со мной, то немедленно начните формировать крепкую международную организацию, набирая в нее людей для выступления против алаагов. Он помолчал.