Тролли видели, что он приближается, и принялись забрасывать его градом камней.

В крике Разбойника звучали гнев и веселая ярость. Уворачиваясь, наклоняясь, дико размахивая мечом и свободной рукой, он вышел из жуткой переделки без единой царапины.

Строй, казавшийся столь внушительным еще несколько секунд назад, дрогнул. Тролли пустились наутек от этого безумца с множеством имен, каждое из которых внушало ужас.

Засверкал великолепный клинок. Голубокожие существа падали мертвыми одно за другим. Разбойник уложил четверых, а всех остальных долго преследовал, пока не прогнал с поля совсем.

Он был зол оттого, что находился здесь, в разлуке с любимой, что попался на удочку. Но отрицать упоение этой яростной битвой с непримиримым врагом Брансен не мог.

Вся злость, безумная ярость разлилась по жилам, делая его сильнее и быстрее. Он жаждал все новой и новой крови троллей.

— Хорошо, что вы заманили его сюда, — заметил брат Джонд Дамолни Доусону Маккиджу, наблюдая, как Брансен словно в танце преследует убегающих троллей.

С этими словами монах опустился на колени перед раненым вангардским воином, закатал его тунику и осмотрел зиявшую в груди рану, из которой хлестала кровь. Зрелище было столь ужасным, что Джонд тяжело вздохнул, прежде чем взяться за гематит, энергия которого позволила бы остановить кровотечение.

— Ему это на пользу так же, как и нам, — отозвался Маккидж с ноткой оправдания в голосе. — Иначе ваш орден выдал бы его владыке Делавалу, и беднягу кинули бы в мешок со змеями.

Брат Джонд прервал начатую молитву, но, увидев, что кровь не остановилась, продолжил исцеление. Уже через секунду лечение подействовало, и Джонд облегченно вздохнул. Теперь раненый был вне опасности.

Монах сел на пятки и уронил окровавленные руки на бедра.

— Думаете, его казнили бы? — спросил он Маккиджа, радуясь возможности поговорить и отвлечься, необходимость которой была очевидна им обоим. — Делавал никогда не убил бы такого мастера владения клинком! Могу поспорить, он поскорее отправил бы его на юг сражаться с Этельбертом.

— Говорят, Разбойник немало досадил принцу Иеслнику, любимому племяннику Делавала. Так что, попади он в руки владыки, ему не дали бы шанса показать свое мастерство. Да и сам Брансен вряд ли сражался бы за Делавала. У него была стычка с владыкой Прайда. Ходят слухи даже об убийстве.

— Он убил самого правителя?

— Нет, его сына, Прайди. А что, вы с ними знакомы?

— Знаю, точнее, знал отца, — объяснил брат Джонд.

— И?..

— Допускаю, что по заслугам, — добавил монах, усмехнувшись. — Если сын был похож на отца.

Доусон Маккидж рассмеялся, ибо трудно было не согласиться с Джондом. По его мнению, почти все хонсейские правители совершенно не соответствовали своим титулам, полученным по наследству. Лишь обожаемая дама Гвидра была очевидным исключением из общего правила, и за это он ценил ее еще больше.

— А вот и наш победитель, — объявил абелиец, указывая на вернувшегося Брансена. — Боюсь, чтобы смыть кровь с его клинка, потребуется вся вода великой реки Мазур Делавал.

— С каждым сражением крови на нем все больше, — согласился Доусон.

— Хитроумному Доусону десятикратное «ура!», — сказал брат Джонд.

Брансен хотел подойти к монаху, но, заметив своего обманщика, направился в другую сторону. Лицо его стало суровым.

— Воину, вернувшемуся с битвы, полагается отчитаться перед командиром, — напомнил Маккидж.

Брансен остановился и некоторое время не двигался с места, пытаясь взять себя в руки.

— Вообще-то это приказ, — заметил Доусон.

— Твари бежали в полном смятении, — отрапортовал молодой человек, медленно повернулся и взглянул на военачальника. — В ближайшее время они сюда не сунутся.

— Вот и славно, — мягко вмешался Джонд, чтобы немного разрядить обстановку. — Я и мои собратья трудимся на пределе магических сил. Еще одна атака, и, боюсь, раненые не смогли бы получить надлежащее лечение.

— Интересно, — послышался женский голос.

Все трое обернулись и ахнули. Перед ними на чалой кобыле сидела дама Гвидра.

— А я слышала, что брат Джонд сумеет отдать последние силы, если перед ним будет лежать беспомощный раненый.

— Миледи! — удивился Доусон, неловко вскакивая на ноги. — Когда вы прибыли на поле боя?

— Вольно, друг мой, — махнула рукой она.

— Вы очень добры, леди Гвидра, — потупив взор, ответил брат Джонд.

— Так говорят, дорогой брат, — отозвалась дама. — Я ничего не придумала. Ваша репутация превзошла вашу скромность. Весь Вангард благодарит бога за то, что вы с нами.

Несмотря на свое искреннее смирение, брат Джонд не мог не улыбнуться в ответ на ее слова.

— А вы?.. — обратилась Гвидра к Брансену. — Танцующий Меч, не так ли?

— Это не мое имя.

— Это Брансен Гарибонд, — поспешил вставить Доусон, бросая гневный взгляд на дерзкого юного воина. — Хотя, возможно, ему больше нравится называться Разбойником. Под этим именем он совершал свои преступления на юге. Оно привело бы его на виселицу или в мешок со змеями.

— Это имя подойдет, — улыбнулся Брансен, желая подкусить вангардца.

— Ваши подвиги не остались незамеченными, Брансен, — произнесла Гвидра. — Если вы решите уехать из Вангарда, когда все закончится, обещаю, что вы получите от меня благодарственную грамоту и помилование. Хотя не знаю, будет ли она что-то значить для правителей юга.

— А что тут решать? — насмешливо спросил Брансен. — Какой узник добровольно останется в своей тюрьме?

— Побольше уважения! — предостерег Доусон, но Гвидра жестом приказала ему не вмешиваться.

— Вангард не тюрьма, Брансен Гарибонд, — отвечала она. — Это дом для многих добрых людей. Конечно, вы вправе думать так, как вам угодно, хотя больше я никому такого не позволяю.

— Пока что я обязан сражаться за Вангард независимо от моих чувств.

— Не только за мою страну, но и за себя, — возразила дама Гвидра. — Ради свободы, какой бы она ни была, ради молодой и красивой жены, которая не заслужила того, чтобы ее мужа бросили в мешок с ядовитыми змеями. Мне безразлично, за что вы сражаетесь, но я настаиваю, чтобы вы воевали и дальше. Вы можете не видеть добра, которое несет ваш острый клинок, но мы его замечаем. Вы можете не вспоминать о семьях, получивших шанс жить в мире и безопасности благодаря вам, но мы думаем о них.

Она развернула лошадь и отъехала прочь.

Доусон поглядел на Брансена и жалостливо улыбнулся.

— Когда-нибудь с вас сойдет эта напускная бравада, — пообещал он, покачав головой. — Вы поймете, как все обстояло на самом деле и что за человек дама Гвидра. И вам станет стыдно за то, что вы так с ней разговаривали.