Наступила реакция, из-за выброса адреналина меня начало лихорадить. Я зашел в кабинет и с облегчением увидел, что стальной стеллаж по-прежнему закрыт. Кем бы ни был грабитель, он по крайней мере не добрался до нашего лекарственного склада. Но тут я перевел взгляд на застекленный шкаф, где Генри хранил свою коллекцию медицинского антиквариата... Дверцы распахнуты, внутри все вверх ногами.

Генри выругался и подъехал ближе.

– Ничего не трогайте. Полиция захочет снять отпечатки пальцев, – предупредил я. – Что-нибудь пропало, кстати?

Он принялся озадаченно разглядывать перевернутые внутренности шкафчика.

– Я не уверен...

Впрочем, не успел он закончить фразу, как мне в глаза бросилась одна очевидная вещь. Насколько я помнил с самого первого дня моей работы, на верхней полке всегда стояла зеленая бутылочка с вертикальным ребрением. Именно так в старину обозначали яды. Сейчас этой склянки там не было.

Вплоть до того момента я полагал, что злоумышленник искал наркотики. Да, и в Манхэме водились подобные типы. И все-таки сомневаюсь, что даже при самой сильной ломке человек решится подсесть на хлороформ...

Из задумчивости меня вывел возглас Генри.

– Боже мой, Дэвид! Вы целы?

Он смотрел на мою грудь. Я хотел было спросить, что он имеет в виду, но затем ответ увидел сам. Тут же припомнился порыв воздуха, возникший, когда я попытался остановить грабителя. Теперь ясно, чем это вызвано.

Рубашка на мне была располосована ножом.

Несмотря на суматоху прошедшей ночи, день начался как обычно. Это-то и кажется странным, если оглянуться назад. Конечно, жизненный опыт говорит, что катастрофа не объявляет о себе заранее. Но теперь, когда случилось нечто по-настоящему страшное, я оказался к этому совершенно не подготовлен.

Как и все остальные.

Часы показывали около трех, когда полиция закончила свои дела в амбулатории. Криминалисты налетели как вихрь: масса фотографий, поиск отпечатков и постоянные вопросы. Маккензи с самого начала приехал уставшим и измотанным, словно его только что подняли с постели, прервав беспокойный сон.

– Давайте-ка еще раз. Вы утверждаете, что некий человек проник в дом, полоснул вас ножом по груди и сумел удрать, да так ловко, что никто не успел его разглядеть?

Я и сам чувствовал себя усталым и раздраженным.

– Темно было.

– Значит, никаких знакомых примет, особенностей не заметили?

– Нет, извините.

– И никаких шансов его снова опознать?

– Если бы... Я же вам говорю: было слишком темно!

От Генри – толку не больше моего. Он в это время находился в спальне и ничего не замечал, пока не услышал шум. Выехав из комнаты, Генри увидел, как я возвращаюсь после бесплодной погони. Если бы дела пошли по-другому, Манхэм мог в утренних «Новостях» узнать о новом убийстве. Или даже о двух.

Судя по манере, в которой инспектор вел допрос, Маккензи явно считал, что именно такого конца мы и заслуживали.

– И вы, значит, понятия не имеете, что еще он мог украсть?

Я только головой покрутил. Стеллаж с наркосодержащими препаратами не тронут, и ничего не пропало из холодильника, где мы держали вакцины и прочие медикаменты, требующие низкой температуры. С другой стороны, только Генри мог знать, что находилось в набитом доверху шкафчике, и пока эксперты не закончат его обработку, сказать ничего нельзя.

Маккензи ущипнул себя за переносицу. Глаза у него были красные и злые.

– Хлороформ, – сказал он с отвращением. – Даже не знаю... Уж не нарушаете ли вы какие-то законы, держа такие вещи дома? Я-то думал, врачи им больше не пользуются.

– Не пользуются. Просто Генри любит антикварные побрякушки. У него даже валяется где-то насос для промывания желудка.

– Плевать мне на насосы! Тот ублюдок сам по себе опасен, а тут еще ваш долбаный анестетик! – Через секунду Маккензи взял себя в руки. – И вообще: как этот тип мог к вам забраться?

– Я ему... открыл...

Мы обернулись одновременно и увидели, как в комнату въезжает Генри. Дело в том, что мы с Маккензи решили устроиться в моем офисе, где не было риска испортить какие-нибудь улики, так как я всегда запираю дверь на ночь. Кроме того, я настоял на том, чтобы Генри перестали мучить вопросами. Происшествие очень сильно взволновало его, а почти часовая дача показаний не способствует улучшению самочувствия. Сейчас Генри, кажется, успел немного прийти в себя, хотя цвет лица у него был до сих пор землистым.

– Вы ему открыли, – скучным голосом процедил Маккензи. – А раньше говорили, что застали его в кабинете.

– Да, правильно. Только виноват все равно я. Я тут думал, пытался анализировать и... – Генри тяжело вздохнул. – В общем, я... не могу точно припомнить, что действительно запер кухонную дверь, прежде чем идти спать.

– Раньше вы утверждали, что она была закрыта.

– Да, я так предположил. Понимаете, я всегда запираю ту дверь. В смысле как правило...

– Но не сегодня.

– Я не... уверен. – Генри откашлялся. До боли ясно, что ему не по себе. – Получается, не запер.

– А шкафчик? Тоже не заперли?

– Этого я не знаю. – Кажется, Генри сильно устал. – Ключи держу в ящике стола. Он мог их найти или...

Голос его становился все тише, пока не пропал совсем.

Что же касается Маккензи, то полицейский, похоже, едва сдерживался, чтобы не взорваться.

– Скольким людям было известно про хлороформ?

– Бог его знает... Банка всегда там стояла, еще до меня. Я никогда не считал это секретом.

– Значит, любой вошедший мог ее увидеть?

– Наверное, да, – угрюмо признал Генри.

– Здесь ведь амбулатория, – сказал я инспектору. – Всякий знает, что у врачей имеются опасные вещества. Транквилизаторы, седативные средства, да что угодно...

– Которые должны храниться под замком, – ответил Маккензи. – Словом, грабитель просто зашел и взял, что ему нужно.

– Слушайте, я его сюда не приглашал! – вскинулся Генри. – Вы что, не видите, мне и без того не по себе! Тридцать лет работаю врачом, и никогда не случалось ничего подобного!

– А вот сегодня случилось, – напомнил ему Маккензи. – В тот самый вечер, когда вы забыли запереть дверь.

Генри опустил голову.

– Если честно... может быть, это было не в первый раз. Бывали такие случаи, когда я... просыпался утром, а дверь не заперта. Пару раз, не больше. Я обычно сам себе напоминаю, что надо все закрывать на замок, – торопливо добавил он. – Но... знаете, последнее время я какой-то... забывчивый.

– Забывчивый. – Голос у Маккензи стал совершенно невыразительным. – Однако же в дом к вам проникли впервые, я правильно понял?