них делал одолжение другому. Арраканские династии никогда не могли найти компромисс, и извечное соперничество их Домов до сих пор делало регион таким неспокойным.

Подобно имперским патрициям, Дома в Остании не привязывались к родословной, а заслуживали статус своими влиятельностью и богатством, и в отсутствии одно из этих факторов могли с легкостью лишится своего положения, вернувшись на самое дно, с которого когда-то начинали. Чтущие свои корни знатные Дома презирали останцев, не желая ставить «безродных выскочек» в один ряд с собой. И, тем не менее, Остания закрепила свои традиции и заставила другие провинции признать их новые порядки как должное. Хотя, уверена, не получай маркграфы средства от имперских предпринимателей, которые размещали производства на землях услужливых останцев, провинция уже давно бы была разорвана на клочки своими менее дружелюбными соседями — Нортландом и Арраканом.

Эйдан Колвин и Криста Грессер воплощали всем своим видом отношение Остании к окружающим — отрешенные, не обращающие никакого внимания на недовольно поглядывающих на них набелитов и арраканцев, сдержанные, они рассказывали о своих семьях, которые стали Малыми Домами буквально сто пятьдесят зим назад. Я невольно хмыкнула — для Домов, которые производят ткани и металл, выглядели останцы довольно скромно: простые наряды без украшений и каких-либо излишеств, почти как у сервитуариев.

А вот представители набелитских Домов были их полной противоположностью. В восточных землях их было около двадцати, и набелиты намеренно подчеркивали свой статус и напускное превосходство. Вся их одежда была вычурно дорогой, а украшения с драгоценными камнями не чурались носить не только девушки, но и парни. У Рамира Калантри так вообще на каждом пальце было по золотому перстню. А Джасс Амир носил кольца в ушах и носу, скрепленные тонкими позолоченными цепочками. Извечно таскающиеся за Адой подруги — Нара Сарей и Атали Амир, сестра-близнец Джасса, не старались подражать своей госпоже и вели себя несдержанно и несносно, то и дело кривя лица насмешках.

По мере того, как каждый рассказывал что-то о себе, набелиты намеренно ухмылялись, что не могло не вызвать возмущений, и теперь, когда очередь дошла до них, арраканцам и останцам не терпелось ответить из взаимностью на столь «любезное» отношение.

— Ну, я бы хотел побольше узнать о Набелите… — начал Камиши, словно бы не замечая, как растет напряжение между представителями провинциальных династий. — Ваш край славится крайне необычными традициями, которые многие жители других регионов считают… кхм… устаревшими.

— Вы о многоженстве? Или о работорговле? — напрямую спросила Ада без какого-либо стеснения, делая глоток чая.

— И том, и том, — улыбнулся Десай. — С тех пор, как Империя объединила под своей властью все наши провинции, вы — единственные, кто смог сохранить почти все свои обычаи.

— Рабы нужны всем, — пожала плечами Атали. — Просто не все готовы называть вещи своими именами. В Нортланде есть трэллы, в Арракане — каста невольников. По сути своей — они те же рабы, вот только вас за это никто не осуждает.

— Не скажи, — возразил Кай. — Невольники попали в такое положение вследствие долгов или нищеты. Они сделали свой выбор сами. Между жизнью в цепях и смертью человек всегда выберет склонить голову. Был ли у народов най-джара выбор, когда вы увозили их с их островов?

— Вы разводите их в резервациях, как скот, а потом перевозите и продаете, — гневно поддакнул Юн. — И считаете это чем-то нормальным!

— Что-то не помню, чтобы Дом Сонг-Чи возражал против нашего «скота», когда мы обеспечили вас камнетесами и крестьянами после вашей этой эпидемии, — усмехнулся Рамир, чей Дом и занимался работорговлей.

— Это было столетие назад! — яростно возразил он. — Наш Дом следует всем догмам Имперских Истин.

— О как заговорил-то, — оскалился Джасс. — Неужто боишься, что если не будешь подлизываться, то вас посчитают изменниками так же, как и предателей из Великого Дома Амашито?

— Вздор! — Юн подался вперед, но Кай Ше’нааль удержал его, положив руку на плечо.

— Те события всем нам показали, что каждый из нас должен занимать свое место в Империи, — сказал Кай, и Камиши согласно кивнул ему. — Предательство осталось в прошлом, как и наши расприи с Империей.

— Слова крысеныша, который выбрал не ту сторону в свое время, а затем так же ловко переметнулся к победителям, — фыркнул набелит, которого разгорающийся конфликт, казалось, только забавлял.

Теперь уже даже Ада хмуро смотрела на парня понимая, что еще одно его слово, и вечер закончится настоящим скандалом.

— Думаю, многоуважаемый Амир не хотел обидеть никого из присутствующих, — она вмешалась в разговор, испепеляя парня взглядом. — И мне, как представительнице Дома Набелит, стоит принести извинения за необдуманные слова. Арракан пережил немало трагедий за свою историю, и этот прекрасный край не выжил бы, не прими ее Дома сложные решения, необходимые для блага и процветания. Не будем осуждать никого за то, что происходило десятки, а то и сотни зим назад.

Джасс неохотно кивнул, не решаясь перечить Аде. Арраканцы же заметно успокоились.

— Вам доводилось уже бывать в Арракане, госпожа? — внезапно спросил Камиши. — Говорите так, словно бы вам уже довелось посетить нашу провинцию.

На лице Ады промелькнуло странное выражение, словно бы она осознала, что сказала лишнего.

— Да, я путешествовала в детстве, вместе с матушкой. Это было много зим тому назад, однако высокие скалы, на которых раскинулись целые города, я до сих пор помню очень хорошо.

— Да, поэтому наши мастера до сих пор так ценны, — с гордостью кивнул Кай, словно бы он сам лично причастен к этому.

Стараниями Камиши острые углы, которые то и дело норовили вылезти в беседе, сглаживались. Он мастерски перехватывал инициативу в беседе, когда собеседники уже готовились выцарапывать друг другу глаза, где-то переводя в шутку, где-то уводя тему в другое русло, где-то без стеснения извиняясь. Но все же пара сотен зим перемирия между провинциями не перекроет тысячелетия кровавой вражды, а потому и вскоре разговор все равно свелся к очередным недовольствам и взаимным колкостям.

— Поражаюсь, насколько воистину великодушен Император, позволив вам сохранить столь варварские традиции, — фыркнул Эйдан, когда зашел разговор об особенностях семейных укладов и Нара Сарей, которая только что рассказывала о гареме своего отца, опешила.

— То же можно сказать и о церкви Единоликого, которую Империя почему-то до сих пор не запретила, — девушка сузила подведенные сурьмой и яркими тенями кошачьи глаза. — А даже мы не позволяем себе такой дерзости, как открытое поклонение Императору как богу.

— Чушь! — резко отрезал Эйдан, вид у него был крайне оскорбленный. — Единоликий бог — воплощение Имперских Истин, а наши святые — великие герои, заслужившие славу и почет своими праведными деяниями,