– Ты не посмеешь, – произнесла она сквозь слезы.

– Еще как посмею.

Елена плакала уже не таясь. А он вдруг смягчился.

– Ладно, пошли отсюда. – Олег поднялся и, подхватив Елену под локоть, повел к выходу. Она была словно в каком-то зазеркалье. Ничего не понимала, ничего не чувствовала и не интересовалась, куда он ее повез. И только в гостинице вроде как очнулась. Усадив ее в кресло, принес воды.

– Зачем ты так со мной и со своим ребенком? – произнесла она, когда способность говорить вернулась к ней. – Ты ничуть не изменился. Есть только ты и твои желания. Мнение остальных тебя не интересует. И даже твой ребенок тебя, по большому счету не интересует. Ты в очередной раз хочешь показать мне что то, доказать, что круче всех. Но, поверь, впечатления это не производит. – Слова звучали устало и были наполнены такой безнадегой. Голова ее при этом была опущена. – Что тебе сделал Сергей? В чем он перед тобой виноват? В том, что все эти годы растил твоего сына? Ночей не спал?

Потом была пауза. Олег стоял над ней со стаканом в руке и не возражал.

– А может я перед тобой виновата? И ты продолжаешь мстить? За то, что изнасиловал, что оказалась в этом проклятом поезде?

Поставив стакан на стол, он внезапно силой заставил ее подняться.

– Перестань. – Ее слова явно задели его. – Я знаю, что виноват. Уже ничего не исправить, – прошептал он ей в губы. – Только это ничего не меняет. Я буду общаться со своим сыном. А ты хорошенько подумай. Сейчас все зависит от тебя. Только в твоих силах изменить его жизнь, свою жизнь. Что бы ты не говорила, но я знаю, что эта маска равнодушия ко мне явно напускная. Мы можем вместе уехать в Москву, втроем.

– Что? – Она даже рот от удивления открыла, а потом со всей силы залепила ему пощечину. – Как же я тебя ненавижу.

Он долго и пристально смотрел ей в глаза и на пощечину не обиделся, а потом притянул ее за голову и поцеловал. Елена ухватилась за его пиджак и непонятно было, то ли собиралась оттолкнуть, то ли, напротив, еще сильнее притянуть к себе.

Нет… не оттолкнула. Однако, когда он прервал поцелуй, хватку ослабила и оставила ладони на его груди. Они какое-то время смотрели друг другу в глаза. Только взгляды их выражали разный смысл. Его будто продолжал настаивать на своем, мол, ну давай же, решайся, а ее – почти умоляющий.

– Олег, что же ты творишь? – произнесла она тихо и с такой грустью в голосе. Он ничего не ответил, а просто прижал ее голову к своему плечу. А потом, будто успокаивая, провел ладонью по спине и, наклонившись к ней, прошептал:

– Почему ты такая трусиха? – Прозвучало с явным сожалением.

Она конечно и не думала отвечать. Они оба были очень упрямы. Но, как казалось Елене, ее упрямство было оправдано, а его чисто эгоистично. Для Олега существовало только два цвета, белое и черное. Она же понимала, в жизни все гораздо сильнее перемешено. Нельзя, как сказала ему уже однажды, просто переставить людей словно шахматные фигуры. Так не получится, разве что только с мясом отодрать. И от понимания всего этого у нее невольно на глаза навернулись слезы. Они каждый раз после мимолетного сближения снова и снова возвращались на прежние позиции, и было очевидно, что никогда не поймут друг друга.

И Олег видно тоже это понимал, потому как больше ничего спрашивать не стал, а только наклонился и снова поцеловал Елену. Долго, будто при этом пробуя ее губы на вкус, полностью забирая дыхание. А потом подхватил и отнес ее на кровать, не обращая внимания на настроение. И сам раздел, проявляя при этом нетерпение. Она не сопротивлялась, разве что едва сдерживала желание спросить его: «Ведь все будет хорошо?». Но вопрос так и остался с ней. Олег был не из тех, кто бросится успокаивать. Ясно одно, ничего хорошего она уже от жизни не ждала, и от понимания этого вроде как даже спокойней стало. Лучше уж совсем не надеяться, так легче. Но в глубине души, однако, понимала, что это малодушие. Олег прав, она трусиха…

Она отдавалась ему добровольно, но при этом все равно думала о последствиях. Ведь он всегда все понимал по-своему. Как он там сказал, маска равнодушия. Нет, конечно, равнодушной к нему она никогда не была. Только это ничего не меняет. Елена хорошо осознавала, что даже один лишь единственный неверный шаг может привести к катастрофе. Вот только Олег даже не думал хоть немного подумать о чувствах других…

Прошел месяц с тех пор как они последний раз были вместе, и Елена уже отвыкла от него. И в тоже время, принимая его поцелуи и откровенные ласки, его движениям в ней, она осознавала, что соскучилась по нему. Соскучилась по его неимоверной жажде по ней и горящему взгляду, направленному на нее, хотя иногда одновременно и пугающему. По приятному осознанию того, что ведь он может иметь практически любую понравившуюся ему женщину, но он возвращается к ней и любит именно ее.

Елена потерялась в ощущениях, сама периодически притягивала его к себе, зарывалась пальцами в его волосы, ловя его губы, беспокойно блуждающие по ней, нетерпеливо целовала. Они будто враз оказались очень далеко от всех проблем, снедающих их и даже от этого места, полностью отдавшись своим чувствам, желаниям.

Но неожиданно звонок, раздавшийся где то из недр ее сумочки и словно прорвавший все преграды, возведенные ими же, нарушил идиллию. Он будто силой заставил вернуться на землю. Елена тут же дернулась было. Она разом вспомнила о времени и о семье, будто очнулась от захватившего ее наваждения и почти умоляюще посмотрела на Олега. Но он удержал ее, не вняв ее немой просьбе, продолжая движения и приковывая своим взглядом. Сейчас в нем не было и капли нежности, которая была еще минуту назад. Его глаза говорили совсем о другом. О том, что ему плевать на все звонки. Он получит свое и никто ему не сможет помешать. Прочитав это в его взгляде, она тут же отвернулась и прикрыла глаза, будто смиряясь. А он, по-видимому, разозлился. Потому что потом еще долго мучил ее не кончая, вроде как наказывая Елену и показывая,