перед грильницей затихла. Я уже успел проклясть этот день и мысленно готовил план побега, в котором мне придётся героически уносить Дуру на руках, поскольку эта засранка, скорее всего, полезет драться. Похер ей на превосходящие силы противника, противник сам виноват.

Однако бойни не случилось.

— Ха! Ха… Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Площадку накрыл громоподобный басистый смех мясника.

Потрясая своим вторым кожистым подбородком и жирными сиськами, он хохотал так, что, мне кажется, на соседних улицах было слышно. Не знаю, кто сказал ему, что продетые сквозь соски кольца — это красиво, но вот эти кольца тоже тряслись. Демон смеялся долго, протяжно, хватаясь огромными когтистыми пальцами за свой живот и задрав рогатую башку к небу.

Выглядело это всё капец как жутко, хотя бы по той причине, что мясник был примерно в десять раз больше нас. Однако я не обманывал себя иллюзией того, что это помешает ему нас догнать и выпотрошить. Эта тварь умудрялась двигаться с какой-то невероятной скоростью, и если у него появится желание нас сожрать, то я уверен, что он нас сожрёт. Прямо вместе с дерьмом.

— Насмеши-и-ила! Ха-ха! Настроение, да-а, подняла-а-а… Молоде-ец.

Демон наконец прекратил хохотать, пару раз хлопнул себя по животу, смахнул слезу, вытер слюни и вместо того, чтобы воткнуть нам в жопу шампур, пошёл упаковывать заказ. Я, признаться, не ожидал такой реакции.

— Держи, поросёночек, — мясник передал свёрток с заказом мне в руки, а затем протянул одну жареную ножку Дуре. — Расти большой и сильной, а то если придёшь убивать меня в таком состоянии, то я расстроюсь. Кожа да кости, видит дьявол, даже на закуску к пиву не хватит.

Несмотря на ненависть, бесилка приняла подарок, хоть и не поблагодарила в ответ, только нахохлилась ещё сильнее.

— Ладно, идём. — Потянул её за собой от греха подальше. А то, кажется, судя по окружающим нас взглядам, тут многие считают, что мы это мясо получили незаслуженно.

Однако, как бы эти морды криминальные не пытались испортить нам настроение, но еда есть еда. Пока я тащил свёрток, дурилка то и дело косилась на подаренную мясником ножку. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. До этого момента мы только и делали, что питались всякой дрянью да объедками, а тут никем не покусанная, обжаренная до хрустящей корочки ляжка. Фантастика!

Я, если честно, сам не отказался бы её покусать, но у меня в жизни было много ништяков, а у Дуры это самый первый.

— Да ешь уже! Чего на неё смотреть? Есть надо.

Бесилка поднесла ножку к носу и с блаженным лицом вдохнула аромат мясного деликатеса. Хотела укусить, но передумала и снова вдохнула. Догадываюсь, откуда она нахваталась такой херни.

Долго этот ритуал не продолжался, и вскоре, широко открыв рот, дурилка впилась зубами в мясо, стараясь откусить как можно больший кусок. Потом ещё раз и ещё, так что у неё щеки раздулись, а во рту, похоже, совсем не осталось свободного места. Думал подавиться, но нет. Чертёнок с крайним упоением и удовольствием начала пережёвывать всё, что умудрилась затолкать внутрь своей головы.

— Фчхушно…

Хотел ущипнуть её за бок, чтобы не разговаривала с набитым ртом, но решил не портить момент нравоучениями. Мне ещё было любопытно, оставит ли она мне что-нибудь или съест всё сама. И ответ не заставил себя ждать. Схомячив половинку ножки, Дура покрутила её в руке, а затем бесцеремонно ткнула мне этой же ножкой в лицо.

— Ешь. Надо есть.

А я вообще не против.

Вскоре мы вернулись к лавке Фикула. Тапир встретил нас с довольной улыбкой, работая у гончарного круга. Он, может, и не скажет никогда, но я уверен, что ему весьма доставляет тот факт, что кто-то таскается за едой и глиной вместо него. Мне кажется, что торговцы в соседних лавках даже с некоторой завистью поглядывают в его сторону.

— Смотрю, вас не съели.

— Подавятся. — усмехнулся я и прошёл внутрь прилавка. Разместил свёрток с едой недалеко от печки, достал ещё одну ножку и разломил мясо пополам, отдал один кусок Дуре, второй забрал себе. Было приятно ощущать себя сытым и ещё более приятно знать, что эта еда — результат твоих трудов. Нет, не подумайте, я всё ещё за то, чтобы меня кормила с ложечки обаятельная горничная, но в самостоятельности были и свои плюсы. Которые, вероятно, я перестану замечать уже на второй день работы.

— На сегодня ещё есть дела? — задал вопрос, усевшись напротив Фикула.

Тапир ответил не сразу. Он продолжал молча нажимать на педальку, раскручивая гончарный круг. Казалось, что он слишком увлечён изготовлением горшка и даже не услышал вопрос.

— Завтра надо будет ещё мешок глины принести. Немного. Мешка хватит.

— А воды?

— Вода есть. — ответил Фикул, не отрывая взгляда от работы. — Пока можете отдыхать. С горшками я уж сам как-нибудь справлюсь. — хмыкнул он.

Да уж, отдохнуть нам бы не помешало. Хотя не могу сказать, что устал, даже несмотря на то, что пришлось хорошенько поработать руками, тут скорее сказывалась эмоциональная усталость. От чего? От всего. Я не привык работать, не привык к тому, что на моих глазах кого-то убивают. Не привык к демонам, к грязи, к разрухе, к тому, что ты с кем-то разговариваешь, а через пару минут его крепко любят в подворотне. Да, я ною, но мне хочется ныть. Даже выть хочется, если уж на то пошло. И вроде бы всё налаживается, обживаемся потихоньку, но будем честны… это дерьмо. Всё дерьмо. Будь я как Дура или Фикул, которые не помнят и не знают своей прошлой жизни, то, возможно, мне было бы легче, но я-то помню, и оттого жить, осознавая, что ад никогда не закончится, становится вдвойне тяжко. Может, действительно стоило вздёрнуться в самом начале, а не сношать себе мозги. Хах, да не… Понимаю, что банально духа на такое не хватит.

— Уа. — рядом приземлилась дурилка. Бесёнок набила своё пузо мясом и, довольно похлопав себя по животу, уселась впритык ко мне. — Харашо-о-о… — зевнула она, что-то чавкнула и уронила голову мне на плечо. При этом сгребла МОЙ хвост к себе на коленки, а свой скинула куда-то в сторону.

Вот уж действительно, у кого нет проблем. Уже говорил и повторю ещё раз, я действительно рад, что Дура теперь со мной, и речь тут даже не про её боевой нрав, мне так просто легче переживать