– Ничего, Леша найдет.

У меня зазвонил телефон.

– Жду тебя внизу, – без предисловий сказал Инструктор. – Тут новая информация насчет твоего Сэма.

Инструктор ждал меня не у портала, как обычно, а в закоулках брошенных подземелий, где воняло гнилью и ржавчиной и по углам громоздились брошенные, забытые, давно пришедшие в негодность столы, сейфы, мотки проводов. Двери здесь были толщиной в полметра – не удивлюсь, если их проектировали в расчете на прямое попадание атомной бомбы.

– Я Дашу потом выведу, – сказал Инструктор Грише. Тот кивнул, торопливо нарисовал граффити и проскользнул в открывшийся проем – там пахло кофе и негромко играла музыка, Леша сидел, уткнувшись в компьютер, и о чем-то тихо спорили Лиза и Пипл.

Мы с Инструктором остались на глубине многих сотен метров, в закоулках подземелий, о которых мало кто знает. А возможно, никто, кроме сотрудников Доставки. Мы были одни, если не считать Сэма, запертого за одной из чудовищных железных дверей.

– Как ты с ним познакомилась?

– Нормально, в университете.

– Он первый подошел?

– А что такого?

– И ты сразу ответила согласием?

– Инструктор, – сказала я. – Ничего, что это касается моей личной жизни, в которой я никому не позволю ковыряться?!

Я повысила голос, этого не следовало делать. Просто на некоторые раздражители я реагирую… предсказуемо. Злость делает со мной то же, что огонь с соломенной куклой, – охватывает сразу, с ног до макушки, и я не могу сопротивляться. Вот и сейчас – я вспыхнула, но Инструктор смотрел на меня так спокойно и отстраненно, что под его взглядом я быстро притихла.

– У нас проблема, – сказал он, помолчав. – И гораздо серьезнее, чем я думал. Сэм знал, откуда у тебя амулет?

– Да. Я сама ему сказала.

– Он сказал или сделал что-то, чтобы спровоцировать тебя на откровенность?

– Инструктор, какого лешего…

Тут я вспомнила: ночь на вершине Главного здания. Потоки огней внизу. Сэм сказал, что у него умерла мать… И я, чтобы поддержать его, призналась, что не помню отца, что в память о нем остался только амулет…

– Я говорил с Сэмом, – сказал Инструктор. – Я немножко заглянул в его голову… в его память. К сожалению, он не Сэм. Не студент. И его отец – вряд ли настоящий отец.

– Ерунда, – пробормотала я. – Он же учится на нашем факультете, его все знают…

– И никого не удивляло, что сын олигарха пошел на филфак и при этом ему плевать на филологию?

– Всех удивляло. Но мало ли какие у людей причуды.

– Это точно, – Инструктор кивнул. – Твой Сэм – орудие в руках другого… человека. Который тоже не совсем человек. Я мало о нем знаю… Все-таки я окончил Высшую партийную школу, а не Хогвартс, нас не учили, как бороться с колдунами и ведьмами.

– Колдуны и ведьмы отлично себя чувствуют в детских книжках.

– Некоторые колдуны отлично себя чувствуют в Лондоне.

– Колдунов не бывает!

– Так и портала не бывает, и Теней не существует, все это выдумки…

Он говорил насмешливо, очень спокойно, и от этого спокойствия у меня волосы встали дыбом.

Инструктор вынул свой телефон. Вывел на экран уже знакомую мне фотографию: Сэм и его отец, немолодой мужчина с аристократическим хищным лицом, на фоне Тауэрского моста.

– Сэм – гомункулус. Кукла. Он нарочно создан вот этим… человеком для того, чтобы получить твой амулет. Но не только: ему нужна власть над тобой.

– Зачем?!

– Не знаю. Видимо, твой отец действительно… непрост. И ты не просто посвященная. И амулет – не только предмет силы. Этот человек – могучий колдун, он создал Сэма, чтобы манипулировать тобой.

– Нет!

– Я знал, что тебе не понравится. Тебе кажется, что это любовь, ты девочка, а девочкам положено мечтать.

– Сэм спасал меня! Много раз! Он спас мою маму…

– В этом деле нет случайностей, Даша. Он спасал тебя, потому что Волков хотел, чтобы ты доверилась Сэму. И ты ему доверилась.

– Инструктор, – сказала я. – Вы не правы. Есть вещи, которые может понять только живой человек.

Я тут же пожалела о своих словах. Нехорошо напоминать кому-то, что он давно мертв, – даже хуже, чем говорить о чьем-то лишнем весе или медицинских проблемах. Но Инструктор не обиделся – только криво ухмыльнулся:

– Нет случайностей. Массовые жертвы в университете и девочка, которая чуть не стала Тенью, – лишь маневр, отвлекающий от чего-то большего. Что-то случится, и очень скоро. Просто будь готова.

* * *

Сэм сидел на насесте, сооруженном из остатков мебели. Когда мы с Гришей вошли в его камеру, он только чуть приподнял голову.

– Мы принесли тебе поесть, водички, термос, – затараторил Гриша. – Вот сумка с одеялами, пуховые, почти новые, вот туристская пенка, вот книжки – детективы, между прочим, начнешь – не отлипнешь. Вот твои шмотки, свитер, оденься. Вот фонарик, заряжается вручную, ручку вертишь – и не надо батареек.

– Извините, – сказал Сэм, глядя в сторону. – Здесь воняет.

Гриша осекся:

– Э-э… упс. Насчет удобств мы пока не подумали. Теоретически, можно сюда принести мобильный сортир, дачный вариант с химической переработкой…

Он замолчал, виновато глядя на меня.

Я подошла к Сэму. Опустилась на пол перед ним:

– Послушай. Все оказалось… непросто. Мы пока не можем тебя выпустить.

– Конечно. Деньги еще не на счету, – даже его голос казался вылинявшим, как пляжный ситец в конце лета.

– Сэм… Твой отец тебе врет. И не только про деньги. Твоя амнезия, твои проблемы с памятью – не случайность. Мы найдем способ тебе помочь, мы тебя освободим…

Выражение его лица не менялось. Он слушал меня и не слышал. Чужой, далекий, отстраненный… страдающий. Он, конечно, не был никакой куклой. Он был Сэм… мой Сэм. Мой друг и мой любимый.

– Послушай, мы все преодолеем. Мы вместе. Я всегда на твоей стороне!

– Нет, ты на их стороне, – сказал Сэм, по-прежнему на меня не глядя.

– На твоей. Ты же видишь… у тебя проблемы с головой, ты сам за себя не отвечаешь.

– А ты отвечаешь? – спросил он тихо, но очень четко.

Я растерялась:

– В смысле?

– Разве ты не делаешь, что тебе велели? – продолжал он, глядя в пол. – Сказали «будь посвященной», и все – ты под ружьем, как новобранец. На учебу забила. Маму подвела под удар… Ради чего?

Он поднял глаза. Я обомлела: из его глазниц на меня смотрел другой человек. Страшный. Совершенно безжалостный, знающий обо мне все. Мне показалось, что убийственный холод портала заливает комнату, покрывает инеем стены и пробирает меня до костей.