— Ты – чудовище, — выдыхаю я. — Какое же ты чудовище!

— Многое лет назад я подружился с женщиной, ее звали Нюра, — вдруг говорит мне он. — Она стала мне другом, который отстаивал меня перед другими – заступалась перед учителями, выгораживала из драк, на которые меня часто подначивали. Но я не смог ответить ей тем же – когда парни из палаты решили пойти на преступление, не сказал никому, побоялся чего-то, смалодушничал. Я говорю тебе это сейчас, потому что ты должна знать.

Мне пришлось кивнуть - я поняла, о чем говорил Камал.

— Нюра – это моя мама.

— Я это понял после твоих слов в больнице, когда ты пришла "навестить" мужа…

— Тебя не было у моего дома, ведь так? — скорее выдыхаю, чем говорю.

— Не было. Я лежал в это время в больнице.

Я верю тебе, Камал. Верю. Несмотря на то, что ты сделал сейчас, понимаю, что ты не врешь мне о прошлом.

— Я не смогу быть с тобой, — вдруг говорю ему. — Однажды все узнают правду.

Он резко поднимается, шипит сквозь зубы от боли и прикладывает руку к затылку. В два счета оказывается рядом со мной, садится у стены, привлекает меня к себе, и я прислоняюсь к его мокрому от воды плечу.

— Тш-ш-ш-ш, — говорит он вкрадчиво. — Никто и никогда ни о чем не узнает. Камал Асылхан мертв. Бандит, который не боялся мира криминала, хищный аналитик, который жонглировал цифрами, - его больше нет. Но есть я. Есть моя жена. И мой ребенок. И ради них я готов стать лучше, стать собой, тем, кем и должен был стать много лет назад.

Утираю влагу под носом, слезы текут сами собой, и у меня никак не выходит их остановить.

— Я перевернул вверх ногами весь ад, чтобы вернуться к тебе, вышел живым из пожара, и потому у тебя не получится прогнать меня, понимаешь?

Шмыгаю носом вместо ответа.

— Ты – моя, и никто не сможет этого изменить. И все буду решать я сам. И за тебя, и за себя. Тебе придется это принять.

Он гладит меня по плечу, по руке, проводит пальцем по щеке. И впервые моя обожжённая кожа не отзывается фантомной легкой болью.

Кажется, мое тело и мои демоны приняли того, кто может прийти за ними с того света, перекроить судьбу, кто может приручить их одним лишь голосом, одним прикосновением, одним ароматом.

Камал приобнимает меня за плечи, притягивает к себе, а я, спустя секунду – другую, прислоняюсь к нему и чувствую это – силу, которая течет сквозь него ко мне, поддержку, безграничную любовь.

— Наши тела с Игорем сильно пострадали в аварии. Но он умер сразу, а я пришел в сознание в тот самый момент, когда врачи отзванивались в клинику. Это просто карма, провидение, не иначе. Я назвался именем твоего мужа, а когда после операции пришел в себя, вызвал к себе Сергея и Юлдаша.

— Сергея? — мои брови взлетают до линии роста волос.

— Да, это мой начальник охраны, и благодаря нашим совместным усилиям удалось сделать это – подмену - прямо в больнице. Камал похоронен. Игорь остался жить. И никто, ни единая душа об этом не узнает.

Он искоса смотрит на меня, но я киваю. Я тоже принимаю правила этой игры. Мы можем начать все с чистого листа, с самого начала.

— Ты и документы на дом подделал? — вдруг озаряет меня, хотя ответ и не нужен: дарственная на дом была оформлена совсем недавно, а это значит, что Камал подписал и оформил документ на меня в то время, когда лежал в больнице, а кто-то, скорее всего Юлдаш или Сергей, проникли в дом, чтобы подложить бумаги.

— Мы начнем все с нуля, с самого начала, — Камал целует меня в макушку, и по моей коже бегут мурашки – таким нежным и заботливым является этот жест. И это именно то, что было мне нужно все время, уже долгие годы. — Познакомимся заново, привыкнем друг к другу. Но одно знай точно: я тебя никогда не отпущу, никому не отдам. Ты моя. Моя…

Спустя два месяца.

— Наконец я дома, — Камал бросает сумку с документами на диван, и Наиль тут же пытается ухватиться за кожаные ручки, чтобы притянуть их в рот. У него режутся зубки, слюни текут во все стороны, и все что оказывается в зоне его видимости, тут же используется, чтобы почесать десна.

— Мой руки! — по привычке бросаю я ему, а сама спешу разогревать ужин – уже в третий раз за сегодня. Камал посмеивается надо мной, но делает все, как сказано. Через мгновение он уже стоит позади меня, и обнимает со спины. Проводит рукой по волосам, откидывает хвост на другое плечо и слегка касается губами местечка за ухом, от чего мое тело покрывается мурашками – извечная реакция моего тела на его близость. Мужчина не позволяет себе ничего лишнего, но все эти поцелуи, жаркие взгляды на протяжении двух месяцев могут свести с ума кого угодно. Однако на этот раз Камал не спешит. Он сам дал мне слово, что в этот раз у нас все будет по-другому, и пытается сделать все правильно. Однако соблазнение, медленное, но верное, дает свои плоды.

Он еще не знает, но под домашним платьем у меня – новое красивое белье с черными кружевными вставками, и я только жду момента, когда же Наиль уснет на ночь, чтобы продемонстрировать свое приобретение Камалу. Думаю, что и моя, и его решимость должна дать сбой и нам пора переходить к новому уровню отношений, такому, какой и должен быть в браке…

— Как дела? — Камал садится за стол, отпивает сок, а я выставляю тарелки с ужином, который мы готовим вместе с помощницей по хозяйству, которую мужчина нанял на следующий же день после своего эпичного возвращения из больницы. Он внимательно смотрит за моими передвижениями, и, кажется, буквально прожигает дыру на ткани, в которую я облачена.

— Все в порядке, — улыбаюсь я ему, а сама млею от счастья, когда ловлю его жадный взгляд. — Сегодня высадили цветы у дома, я вызвала ландшафтного дизайнера, чтобы он оформил двор за домом.

Мужчина пожимает плечами.

И вдруг, когда я прохожу мимо него, хватает меня за руку, и притягивает к себе. От неожиданности мои ноги подгибаются, и я буквально лечу ему на колени.

Камал прижимает меня к себе, целует в шею, буквально вжимая в себя. А я задыхаюсь от его несдержанности, сумбурной ласки, возбуждения.

— Как же я соскучился по тебе, как же я… — шепчет он вперемешку с поцелуями, и я хочу ответить ему тем же – поворачиваюсь и приникаю к его жарким и трепетным губам.

Сначала прикосновение было осторожным – только неторопливое соприкосновение его губ с моими. Каждый мускул моего тела напрягся, но я не отстранилась, а наоборот, прильнула ближе. Камал издал низкий гортанный звук, от которого по моей спине пробежали мурашки – я поняла, что он испытывает в этот момент, потому что сама чувствовала то же самое.

Его губы ласкали мои до тех пор, пока те не распахнулись со вздохом. И тогда он толкнулся в мой рот языком, углубив поцелуй. Все мое тело обожгло огнем, чувства обострились до самой крайности. Поцелуй был настоящим – таким, каким я его помнила, таким, каким он был впервые – в той гостинице, когда я пришла к нему, и сделала свой выбор.