— Я работаю здесь, мету полы, убираю в храме, помогаю, чем могу. Но никогда не выхожу за порог. Я воин. Мне просто нельзя видеть, что там происходит. Лучше оставаться тут, среди фресок и молитв, возможно, именно в этом проявляется Его воля…

Мы помолчали, не глядя друг другу в глаза. Потом я поднял взгляд на купол храма, глубоко вдохнул, собрался с духом и спросил:

— Сколько отсюда до Будвы?

— Говорят, на такси не больше получаса. А зачем тебе туда? Там всё то же самое…

— Верю, но именно там я недоделал одно дело. Прошло столько лет, а мне всё-таки неудобно, нельзя бросить задание на полпути.

— У тебя нет приказа, — построжел он.

— Но ещё не исполнен тот приказ, — без улыбки напомнил я. — Это дело чести для бойца Девятого Легиона. Мне нужно найти одного старца из Алых Мантий и побеседовать с ним по поводу некоторых странных совпадений. А когда он ответит на мои вопросы…

— Моцарт, ты рехнулся? Что за дурацкое самомнение, рядовой?! Я приказываю тебе остаться здесь и…

— И до Страшного суда подметать полы?! — Я легко увернулся от могучих рук и добежал до порога. — Теряешь хватку, старина! Если кому-то так уж понадобится призвать меня к дисциплине — звони в Будву, я где-то там…

Сержант, рыча, ломанулся мне вслед, но споткнулся на выходе. Подумал, хмыкнул в кулак и просто помахал рукой, как старший брат неугомонному младшему. Спасибо, сержант… Ты был хорошим наставником и остался настоящим другом. Но всё остальное я должен сделать сам, иначе круг не замкнётся.

Я вернулся к своим друзьям примерно через час. Мог бы быстрее, но, честно говоря, не отказал себе в удовольствии ещё немного побродить по Старому городу, выйти к Морскому музею, вернуться на знаменитую узкую улочку под названием «Дай пройти!» и убедиться, что до самых ворот меня на расстоянии, не приближаясь, сопровождают кошки.

Мичун знает своё дело, он не отпустит ангела без охраны и всегда предупредит об опасности. По крайней мере, когда за мной увязался низенький невзрачный тип, явно желающий незаметно проинвентаризировать мои карманы, хвостатые часовые не стали ждать приказа. Три кота бросились в атаку одновременно, двое подкатились под ноги воришки, а третий с оглушающим воплем, отчаянно гнусавя, прыгнул ему на грудь. Я не вмешивался в их расправу. У кошек своё понятие о преступлении и наказании, но, думаю, отныне этот парень сменит профессию. Хотя бы потому, что теперь у него будет не лицо, а сплошные «особые приметы»…

Здоровущий Мичун лично выглянул из-за угла убедиться, что со мной всё в порядке. Не удержавшись, я присел на корточки и почесал его за ухом. Пушистый полководец настолько обалдел от моей фамильярности, что забыл пнуть меня или расцарапать, а через минуту вообще расслабился и замурлыкал. Прочие коты издали дружный вздох всеобщего умиления. Я понял, что если задержусь ещё ненадолго, то меня заставят гладить и чесать их всех. И ведь не откажешь, они честно заслужили…

— Мне пора, — приподнялся я и, выпрямившись, неожиданно встретился с чьим-то пылающим взглядом.

Из соседнего переулка на меня, не мигая, смотрели алые глаза волка!

Предположить, что по историческому центру Котора разгуливают дикие животные, было невозможно. Оставался всего один логический вариант — оборотень!

Я выхватил ножи быстрее, чем коты поняли, что произошло. Мгновением позже мы все слаженным отрядом бросились в атаку, не дожидаясь, пока зверь набросится первым. Я перехватил клинок за лезвие, занёс руку для броска и… остановился, сражённый большущими слезами, дрожащими в глазах оборотня.

Это ещё что такое?

— Подайте что-нибудь на пропитание, — жалобно простонал высокий, но невероятно худющий волк, со спины которого уже клочьями опадала шерсть, а лапы тряслись, как у паралитика. Весь его вид был настолько жалок, что даже Мичун отступил, сочтя бедолагу недостойным удара своей царственной лапы.

Я вытащил из заднего кармана джинсов купюру в пять евро:

— Быстро, колбасу и хлеб.

Серый котик, явно из молодого пополнения, цапнул деньги и метнулся исполнять.

— Откуда сам?

— Из-под Херцега-Нови, господарь, — низко поклонился волк. — Там очень голодно, надеялся устроиться у родственников в Будве, да не вышло…

— Почему?

— Не спрашивайте…

— Но я направляюсь в Будву.

— Зачем? — Глаза оборотня округлились. — Не ходите туда! Я сам едва вырвался… Там зло, мою родню вырезали, всех, от старцев до щенков. В Будве нечего делать, господарь!

— Расскажи мне, — попросил я.

Волк сел, обвёл взглядом бдительную кошачью охрану и, нервно облизнувшись, выдохнул:

— Вампиры. Внешне там всё пристойно… Пляж, музыка, люди, коктейли, а ночью… Ночью правят бал кровососы! О, они делают всё, чтобы их не заметили… Но, господарь, вы, я вижу, из благородных и образование имеете. Скажите, много ли нас, оборотней, драконов, горгулий, ламий, ведьм и прочих, было в Чёрных горах?

— В своё время много.

— А теперь единицы! Они постепенно вытеснили всех. Мы, волки, сопротивлялись дольше других, и чем это кончилось? Сейчас на всю Черногорию не более трёхсот волков! Оборотни покинули деревни и леса. Мы жались ближе к людям, ища у них защиты, а вампиры… А-а, это моя колбаса-а!!!

Он проглотил её с такой скоростью и страстью, что серый котик едва успел отдёрнуть лапки, а потом ещё долго пересчитывал, все ли пальцы на месте.

— Спасибо, что спасли от голодной смерти, господарь! А вам не нужен сторожевой пёс? Ещё я мог бы играть с вашими детьми, служить поводырём, ездовой собакой или вынюхивать наркотики в аэропорту. Это днём я так, дрянь-человечишко, зато ночью…

— Нет, прости. — Мне нечем было утешить оборотня, да и не хотелось говорить, что по идее я призван избавлять мир от таких, как он. Зарвавшийся оборотень часто куда ужаснее тихого вампира.

— Ну тогда не смею мешать… Ещё раз благодарю за еду. Говорят, и в Греции, и на Балчике тоже есть море, солнце и вино. Подумайте, господарь…

Он быстро лизнул мне руку, развернулся и, прихрамывая, потрусил в тёмные закоулки старых улиц. Что ж, если верить этому типу, то все мои прошлые выкладки верны. Балканы всегда славились на всю Европу засильем нечисти, потому я был направлен в Черногорию. Стало ли их меньше сейчас? Не знаю. Оборотень уверяет, что да и что во всём виноваты именно вампиры. Вот только можно ли доверять слову того, кто сам готов в любой момент полакомиться человечиной…

— А мы тебе жареную рыбу оставили, — сыто мурлыкнула Сильвия, когда я наконец добрался до того уличного кафе, где оставил своих друзей.

Вик дипломатично беседовал с хозяином о разнице орлов на гербах двух братских народов — у сербского крылья вниз, а у черногорского вверх. По неоспоримому вердикту хозяина это свидетельствовало о более несгибаемом духе и большей отваге белой птицы. Ритуля сидела, откинувшись на спинку стула, и устало поглаживала животик — вид у неё был, как у облопавшегося бобра.