— Беда у нас, — оправившись от волнения, сказал Фёдор.

— Что стряслось? — спросил враз проснувшийся Турицын.

— Обвели нас вокруг пальца…

— Нешто сбёг гадёныш?

— Хуже, Вася, намного хуже: убили яво, да так ловко, что никто и не сообразил.

На улице было тихо, ни единого крика: никто не звал полицию или лекарей. Тишина эта напрягала, выводила из себя.

— Погоди, Фёдор. Давай по порядку, — попросил я, с ужасом представляя, что произойдёт дальше. Тысячи мурашек побежали по коже.

— Чего тут сказывать! — махнул рукой Хрипунов. — По всему видно: траванули яво. В питьё яду смертельного брызнули и всё, улетела душа в небеса.

— Отравили, значит, — задумался я. — А почему ни крика, ни ора?

— Дык никто не знает ищё. Я смотрел-смотрел на него: вижу, сидит нелепо. Потом брык! Носом в тарелку! А у самого выпито с напёрсток. Мне енто сразу подозрительным показалось. Ближе к нему подсел, прислушался — не дышит уже. Совсем копыта откинул, упокойничек. Тогда я тишком-тишком и на свежий воздух, к вам с сообщением. Такие вот пироги с блинами, братцы!

— А, может, приступ сердечный: прихватило некстати, он и умер? — предположил Иван.

— Вряд ли. Мне про кабак сей доводилось уже слыхивать. Не одного тут зельем снотворным уже потчевали, чтобы опосля разуть да раздеть аки телёнка беспомощного. Правда, чтоб до смерти… Не было такого. Ну да всё впервые приключается. Не повезло нам.

Я кивнул. Понятно, здесь орудуют местные предшественники наших клофелинщиков. В принципе, «клиент» выглядел денежным, могли польститься. А дальше издержки производства: перемудрили с пропорциями, перелили отравы, и всё, случайно отправили незадачливую жертву на тот свет.

Впрочем, повторюсь: не нравились мне все эти «случайности», слишком много их на нашем пути.

Да уж… лопухнулись мы изрядно.

Общую мысль высказал Васька Турицын:

— И стоило за ним угорелой кошкой мотаться?! Сразу надо было за жабры брать, ещё в доме у Трубецких.

Я был готов принять всю вину на себя. И впрямь, перебдел… на свою дурную голову! Заигрался в великих сыщиков! Доказательную базу собирал! Дособирался в итоге!

— Господи, во что же мы вляпались! — застонал Иван.

Он обхватил руками голову и мерно покачивался на жёстком сиденье. Проняло его сильно.

Я бросил на Ивана взгляд и разом успокоился. Хватит последние волосы на себе рвать! Что случилось, то случилось.

— Вылезаем, — приказал я. — Пойдём наводить в этом небогоугодном заведении шороху.

— Сдурел?! — вскинулся Турицын. — Нас всего пятеро, включая кучера. Ежли такой компашкой сунемся — назад живыми не выйдем. Тутошним плевать, что мы из Тайной канцелярии. Убьют, что высморкаются.

— А мы им сопли подтирать не собираемся, — чересчур браво заявил я. — Иначе никак. Покуда за подмогой бегаем, они все следы спрячут. Вовек не докажем, хоть пори всех с утра до вечера.

Канцеляристы согласились с моими доводами. Решили действовать нагло и с нахрапом, полагаясь на русское авось. Иногда срабатывает.

Кучер, узнав, что мы собираемся сделать, неожиданно быстро согласился.

— Раз зовёте — схожу. Чего не помочь честному народу?! Заодно и косточки разомну.

Всей пятёркой мы зашли в кабак.

Было душно и неприятно пахло, да и не с чего тут благоухать ромашками: надышано, накурено, вонь давно не мытых тел, смердящие светильники, коптящий очаг с вертелом, лужи пролитого спиртного.

Хрипунов уверенно подвёл нас к столу, за которым сидел, уткнувшись носом в грубо строганную столешницу, тот, кто был нам так нужен живым. Я грубо спихнул на пол примостившегося рядом попрошайку, он и пикнуть не посмел.

Аккуратно потрогал небьющуюся жилку на шее. Да, никаких сомнений… покойник.

— Вот оно как в жизни бывает, — тихо вздохнул я. — Воры у воров дубинки крадут, убийцы убийц убивают. Ну, а в нашем случае всё как в классическом детективе.

И верно, в мёртвом теле можно было опознать дворецкого Гаврилу. Именно его мы с полным основанием подозревали в убийстве горничной Вари. Это он под каким-то предлогом отправил её в дровяник подальше от чужих глаз, потом спровоцировал приступ бешенства у Жанпьеро, воспользовался возникшей суматохой, стащил кушак у влюблённого камердинера Антона, а затем придушил девушку.

Не знали мы только одно: зачем Гавриле понадобилось её убивать. Но узнаем, обязательно узнаем!

В институте Южин освоился быстро, моментально став своим среди лаборантской братии. Народ преимущественно был молодой, кутливый, но при этом с понятием — гульнуть любили, но и науку не забывали: работу не прогуливали, к экспериментам относились ответственно.

Стас, в прямое подчинение к которому попал Евгений, оказался отличным мужиком. И перед начальством прикроет, и отмажет при залёте, и в «голодное» время выручит, выбив премию или материальную помощь у профсоюзного босса. Через год обещал помочь с путёвкой в санаторий. Заплатить десять процентов от полной стоимости и вволю понежиться на югах — разве плохо?

Заодно жилищный вопрос налаживался. Из материнского дома Евгений переехал в съёмную «однушку», оплачиваемую институтом. А там, глядишь, и до собственных квадратных метров дойдёт.

Стас возил на стройку, показывал фундамент многоэтажки, часть квартир в которой предназначалась для работников института. Южин входил в список счастливцев.

Другими словами, всё было хорошо: зарплата — не сравнить с учительскими копейками, сплочённый мужской коллектив. В школе Евгению приходилось тоскливо — из мужиков, кроме него, только пожилой «трудовик». Педсостав хоть и являл из себя шикарный «малинник», однако Южин придерживался строгого принципа: никаких «амуров» на работе, а это ой как непросто, особливо при виде цветущих и пахнущих выпускниц института или студенток-практиканток в коротких соблазнительных юбочках.

А недостатки… как без них! Больше всего напрягал постоянный интерес компетентных органов. Нет, всё делалось в высшей степени деликатно, без наездов, в форме задушевных бесед. Их с молодым человеком проводил всё тот же куратор «эфэсбэшник». И всё равно, неприятно чувствовать, что находишься в поле пристального внимания, живёшь, будто под микроскопом.

Однажды он заговорил на эту тему со Стасом. Внимательно выслушав, тот посоветовал плюнуть и забыть:

— Ничего страшного, Женя. Это только с непривычки так. Потом начинает казаться, что так было всегда. Не забивай голову!

— Легко сказать…

— И сделать не трудно. С другой стороны: а чего ты хотел? Мы лишь формально на оборонку не пашем. По факту оно иначе обстоит.

— Да ну?! — недоверчиво вскинулся Южин.