– Что это значит?

– То, что я сказал.

И так далее в течение тридцати минут.

На следующее утро статья Дэна Сендберга на первой полосе содержала две сенсации. Она начиналась с подтверждения, что Мейнард был уволен за отказ сообщить секретную информацию, которая, по его мнению, могла быть использована в грубых политических целях. Не было ни прошения об отставке, ни соглашения. А имело место старое, как мир, увольнение. Вторая бомба возвестила миру, что требование президента о предоставлении ему секретной информации напрямую связано с расследованием о продаже помилований за деньги, которое в настоящий момент проводит ФБР. Скандал «помилование за деньги» уже начинал громыхать вдалеке, когда Сендберг объявил о нем во всеуслышание. Эта новость практически парализовала движение на Арлингтонском мемориальном мосту.

Когда Сендберг слонялся по редакционной комнате, наслаждаясь произведенным переполохом, зазвонил его мобильник. Это был Расти Лоуэлл.

– Свяжись со мной по обычной линии, да побыстрее.

Сендберг зашел в маленький кабинет для личных переговоров и набрал номер Лоуэлла в Лэнгли.

– Только что уволен Лакейт, – сообщил Лоуэлл. – Сегодня в восемь утра он встретился с президентом в Овальном кабинете. Его попросили временно исполнять обязанности директора. Он согласился. Встреча длилась около часа. Президент спросил про Бэкмана. Лакейт не поддался. И был тотчас уволен, как до него Тедди.

– Черт возьми, он проработал в ЦРУ целую вечность!

– Если быть точным, тридцать восемь лет. Здесь он один из лучших. Отличный администратор.

– Кто следующий?

– Очень хороший вопрос. Мы все сидим в ожидании стука в дверь.

– Кто-то ведь должен руководить агентством.

– Вы знакомы со Сьюзан Пени?

– Нет. Я знаю, кто она, но с ней не встречался.

– Заместитель директора по науке и технологии. Очень лояльна по отношению к Тедди, хотя это относится ко всем нам. Но она пережила всех претендентов. В данный момент она находится в Овальном кабинете. Если ей предложат исполнять обязанности директора, она согласится. И она расскажет о Бэкмане все, чтобы получить назначение.

– Все-таки речь идет о президенте, Расти. Он имеет право знать все.

– Конечно. Это вопрос принципа. Его трудно винить. Он только что вступил в должность и хочет поиграть мускулами. Он готов уволить нас всех, пока не получит то, что ему нужно. Я посоветовал Сьюзан Пенн согласиться, дабы прекратить кровопролитие.

– Значит, ФБР вскоре узнает о Бэкмане все?

– Думаю, это произойдет уже сегодня. Не представляю, что его агенты предпримут, узнав, где он находится. Чтобы предъявить ему обвинительное заключение, потребуются недели. А нашу операцию они сорвут.

– Где он?

– Не знаю.

– Да будет вам, Расти, ведь все изменилось.

– Я отвечаю «нет». Конец истории. Буду держать вас в курсе по поводу кровопускания.

Час спустя пресс-секретарь Белого дома встретился с журналистами и объявил о назначении Сьюзан Пенн исполняющей обязанности директора ЦРУ. Он особо остановился на том, что она – первая женщина в этой должности, и это еще раз доказывает, насколько решительно президент готов действовать в защиту равных прав.

* * *

Луиджи сидел на краю кровати, один и полностью одетый, ожидая сигнала со стороны соседней двери. Он был дан в четырнадцать минут седьмого – Марко неукоснительно следовал ритуалу. Луиджи прошел в комнату контроля и нажал кнопку, чтобы выключить звуковой сигнал, означающий, что его друг вышел из парадной двери. Компьютер зафиксировал точное время, и через несколько секунд кто-то в Лэнгли будет знать, что Марко Лаццери только что покинул явочную квартиру на улице Фондацца точно в 6.14.

Он уже несколько дней не ходил за ним следом, поскольку у него оставалась ночевать Симона. Луиджи выждал несколько секунд, выскочил через заднюю дверь, пересек узкий переулок и начал присматриваться к теням арок на улице Фондацца. Марко шел по левой стороне в южном направлении своим обычным быстрым шагом, который с каждым днем его пребывания в Болонье становился все более энергичным. Он был лет на двадцать старше Луиджи, но благодаря привычке каждый день проходить по несколько миль находился в гораздо лучшей форме. К тому же он не курил, пил совсем немного, вроде бы не интересовался женщинами и ночной жизнью и шесть последних лет провел в камере. Стоило ли удивляться, что он может ходить часами без всякой видимой цели?

Он каждый день обувал новые ботинки. Луиджи поэтому так и не сумел с ними поработать. В них не было жучка, подающего сигналы. Уайтекера в Милане это сильно волновало, но его беспокоило все подряд. Луиджи был уверен, что Марко мог пройти хоть сотню миль по городу, но за его пределы не исчезал. Однажды, правда, он на время куда-то словно провалился, скорее всего любовался пейзажами или изучал городские закоулки, но его всегда можно было найти.

Он свернул на Санто-Стефано, главную улицу, идущую с юго-восточного края старой Болоньи в тесноту домов вокруг площади Маджоре. Луиджи перешел на другую сторону и шагал следом за Марко. Чуть ли не на бегу он быстро радировал Зеллману, новому сотруднику, присланному Уайтекером для усиления слежки. Зеллман ждал на проезде Маджоре, другой оживленной улице между явочной квартирой и университетом.

Прибытие Зеллмана говорило о том, что осуществление плана продвигалось вперед. Луиджи теперь понимал почти все его детали, и его немного печалило, что дни Марко сочтены. Он точно не знал, кто его ликвидирует, и у него сложилось впечатление, что Уайтекер тоже не в курсе.

Луиджи молил Бога, чтобы эта задача не свалилась на его голову. Ему как-то пришлось убрать двух человек, и теперь подобного неприятного задания хотелось избежать. Ведь Марко был ему даже симпатичен.

Но еще до того, как Зеллман взял след, Марко исчез. Луиджи остановился и прислушался. Затем нырнул в темноту подъезда – на тот случай, если Марко тоже остановился.

* * *

Он услышал его где-то сзади, ступавшего чуть тяжелее, чем следовало, и его учащенное дыхание. Быстрый поворот налево на узкую улочку Кастеллата, рывок метров на пятьдесят, еще один поворот налево и резкая перемена направления с северного на западное, пока ноги не вынесли его на открытое место, маленькую площадь Кавур. Он теперь очень хорошо знал старый город, улицы, переулки, тупики, перекрестки, бесконечную вязь кривых улочек, название каждой площади и многих мелких лавочек и магазинов. Знал, какая табачная лавка открывается в шесть утра, а какая только в семь. Знал, где находятся пять кофеен, которые полны уже на рассвете, хотя большая часть таких заведений открывалась, когда было уже совсем светло. Он знал, что сесть надо у окна, спрятаться за газетой – так, чтобы видеть тротуар и заметить проходящего мимо Луиджи.

Он мог оторваться от Луиджи в любую минуту, хотя чаще всего ему подыгрывал, не слишком прячась. Но поскольку за ним следили чересчур пристально, у него невольно возникали самые разные мысли.