Адвокатская практика часто сводила меня слюдьми, обвинявшимися в самых различных преступлениях. К счастью, мне ни разуне пришлось иметь дело с клиентом, которого ждала смертная казнь. Я не бывал вкамере смертника, не делал того, чем занимаются юристБы на страницах этойкниги.

Работа в архивах вызывает во мне отвращение,поэтому я поступил так, как всегда, начиная новый роман. Я завел знакомствасреди грамотных адвокатов, со многими подружился, бесцеремонно звонил им впредутренние часы, выслушивая проклятия, и задавал вопросы. Искренне благодарюих за бесконечное терпение!

Леонард Винсент долгие годы работал прокуроромдепартамента исполнения наказаний штата Миссисипи. Он распахнул передо мнойдвери своего кабинета, растолковывал мне тонкости судебных дел, показывал, гдеосужденный на казнь проводит последние часы, водил по обширной территориипенитенциарного конгломерата, более известного как просто Парчман. Я услышалмножество историй о тех, кто становился его обитателями. Подобно мне, Леонардадо сих пор мучают сомнения относительно необходимости смертной казни, – думаю,от них нам уже не избавиться. Считаю своим долгом поблагодарить сотрудников егодепартамента и персонала Парчмана.

Выражаю признательность Джиму Крейгу, человекуширокой души и блестящему юристу. Будучи исполнительным директором центразащиты подсудимых в Миссисипи, он представляет интересы едва ли не всехприговоренных к высшей мере. Именно с его помощью я ориентировался вневообразимой мешанине апелляций, протоколов и заключений судебных экспертов.Допущенные в книге неточности и ошибки лежат исключительно на моей – не его! –совести.

Благодарю также своих однокашников ТомаФриленда и Гая Гиллеспи – за оказанное ими неоценимое содействие. Рукописьромана внимательно вычитал Марк Смирнофф, мой друг и издатель журнала “Оксфордамерикан”. В работе над книгой огромную помощь оказали мне Роберт Уоррен иУильям Баллард. Отдельно хочу упомянуть старого друга Рени, чье бдительное окопридирчиво изучало главу за главой.

Решение поднять на воздух офис популярногоадвоката пришло как бы само собой. В план действий были посвящены всего трое:толстосум, на чьи деньги осуществлялась операция, хорошо знавший окрестностиместный житель и молодой патриот, который мастерски управлялся со взрывчаткой иобладал удивительным даром исчезать, не оставляя после себя ни единого следа.Покинув после осуществления замысла страну, он провел шесть лет в СевернойИрландии.

Адвокат Марвин Крамер принадлежал к четвертомупоколению семейства миссисипских евреев, известных в Дельте[1] своейудачливостью торговцев. Жил он в довоенной постройки доме в Гринвилле,прибрежном городке с небольшой, но дружной еврейской общиной. О вспышкахрасовой неприязни обитатели городка знали лишь понаслышке. В юристы Крамерподался потому, что занятия коммерцией его не прельщали. Как и большинствоприбывших из Германии евреев, семья легко освоилась с традициями и культуройюжных штатов и давно уже привыкла считать себя типичными южанами, которые всеголишь возносят иные молитвы единому для всех Богу. Особых выходок антисемитысебе почти не позволяли. Жизнь протекала безмятежно, Крамеры наносили чинныевизиты соседям и успешно развивали свой бизнес.

Марвин выделялся из их круга. В концепятидесятых годов отец отправил его на север, в Брэндис. Проведя там четырегода, юноша поступил на юридический факультет Колумбийского университета, икогда тремя годами позже, в 1964-м, он вернулся домой, штат Миссисипи ужепредставлял собой главную арену борьбы за гражданские права. Марвина потянуло вгущу событий. Менее чем через месяц после открытия скромной адвокатской конторыее владельца, молодого юриста, арестовали вместе с двумя однокашниками запопытку регистрации чернокожих избирателей. Крамер-старший пришел в ярость.Семья чувствовала себя скомпрометированной, но Марвина это нисколько невзволновало. Получив в двадцатипятилетнем возрасте первую угрозу для жизни, онпросто начал носить под плечом пистолет. Купил маленькую “беретту” жене,уроженке Мемфиса, а прислуживавшей по дому негритянке рекомендовал постояннодержать под рукой точно такую же. К тому времени его близняшкам-сыновьямисполнилось два года.

Первый иск о защите гражданских правадвокатская контора “Марвин Крамер и др.” (никаких “других” в ней тогда еще небыло) предъявила местным чиновникам по вопросу расовой дискриминации визбирательной практике. Эту новость сообщили жителям кричащие заголовки газетвсего штата, и люди с интересом всматривались в помещенный на первых полосахкрупный портрет возмутителя спокойствия. Ку-клукс-клан внес имя Марвина всписки подлежащих устранению инородцев. Полюбуйтесь-ка на этого мягкосердечногобородатого иудея! Выучился у соплеменников на севере и приехал к нам защищатьчерномазых! Терпеть такое? Ну уж нет!

Позже по городку поползли слухи о том, чтоКрамер внес залог, по которому из тюрьмы были освобождены некоторые наиболееретивые смутьяны. Его контора возбуждала дела против руководства заведений,принимавших на работу представителей исключительно белой расы. Он финансировалвосстановление взорванной расистами негритянской церкви, открыто принималчерномазых у себя дома! Он разъезжал по северным штатам, агитируя евреевактивнее включаться в борьбу, писал слезливые письма в газеты, и кое-ктоотваживался их печатать. Да, адвокат Марвин Крамер упрямо шел навстречу своейучасти.

Разгром его дома предупредило лишь присутствиеночного охранника, бдительно выхаживавшего по зеленому газону между аккуратныхцветочных клумб. Хорошо вооруженного стража, бывшего полицейского, Марвин нанялдва года назад, и жители Гринвилла знали, что семья адвоката находится подзащитой многоопытного стрелка. Естественно, знали об этом и расисты, поэтомувзрыв решено было устроить не в доме, а в офисе.