— Я приехала прямо с работы, фрау Геббельс. Кроме того, меня известили по телефону только сегодня утром…

Перед помещением, в котором сервирован чай, стоит Гитлер в цивильном. Он в тот же час заговаривает о моем фильме «Пылающая граница», премьера которого состоялась только что. Я играю польскую революционерку. Гитлер осыпает меня комплиментами.

Мое первое впечатление о нем: робкий, неловкий, хотя держит себя с дамами с австрийской любезностью: ничего «демонического», завораживающего или динамичного…

Поразительно, почти непостижимо его превращение из разглагольствующего зануды в фанатичного подстрекателя, когда он оказывается перед массами. Тут он воспламеняет тысячи, а позднее и миллионы. Кто возьмется это оспорить!..

Гитлер тщетно старается быть обаятельным, Геббельс таков и есть. Как всегда покрытый ровным кварцевым загаром, он рассыпает шутки направо и налево, непринужденно острит. Внешне обойденный природой, с трудом передвигающийся маленький человек явно наслаждается министерским постом и возможностью собрать вокруг себя деятелей культуры.

Пресловутый рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер производит на меня впечатление чего-то незначительного. Смахивающий на землемера на пенсии, со своим круглым мещанским личиком, он в основном молча топчется и явно чувствует себя не в своей тарелке. На одном из более поздних приемов мне удается шокировать его: я являюсь в глубоком декольте. Он каменеет от изумления. «Когда женщина сильно обнажается, это приводит его в исступление», — рассказывают мне те, кто его близко знают…

Беседа тянется вяло и бессодержательно. Гитлер много говорит о своих художественных амбициях. Акварели, эскизы и рисунки его прежних лет передаются из рук в руки. Ни одна из этих работ не осталась в моей памяти…»

Нацизм изменил политическое лицо Берлина. Крики, плакаты, лозунги, коричневые колонны и парадные коробки, море знамен со свастикой, факельные шествия — все это осталось надолго в памяти актрисы. Но, несмотря на это, по выражению примадонны, столица Германии осталась Меккой творческих личностей, которые не любили ни политику, ни политиков. Они свободны в выражениях, но только до поры. Коричневая зараза расползалась по стране.

Геббельс понимал, что артистический мир — это его вотчина, он идеологический пастырь и должен влиять на перестроение умов своей привилегированной паствы в сторону полного ее повиновения и подчинения нацистским догмам. В процессе влияния на творческие личности не лишен он слабостей более углубленного общения со слабым полом.

Примером такой настойчивости могут служить его тесные контакты с артисткой чешского происхождения Лидой Бааровой. После сыгранной роли в фильме «Баркарола» она становится очень популярной в Германии. Эта красивая, изящная чешка превратилась в большую любовь маленького, колченогого доктора идеологии. Тайная связь карлика Геббельса скоро стала предметом обсуждения и осуждения не только в артистическом мире. Сплетни поползли по Берлину и дошли до хозяина рейх-сканцелярии.

Гитлеру тут же донесли, что великий жизнелюб превращается в женолюба и подрывает моральные устои национал-социалистической платформы, которую сам же и выстраивает. Фюрер советует министру снимать свои комплексы, вызванные косолапостью и маленькой, «абсолютно негерманской фигурой», не тем, что он, используя министерский пост, пытается переспать со всеми подряд смазливыми рослыми актрисами. А одна из них к тому же славянка. И тут же ставит ультиматум: либо он заботится о своей семье, и прежде всего о детях, либо тут же подает в отставку.

Но Геббельс понимает и в отставку не пойдет — он просто включает тормоза, а с Лидой Бааровой с досадой быстро расстается…

* * *

Перед войной с СССР, летом 1940 года, Ольга знакомится с высоким широкоплечим красавцем, командиром эскадрильи истребительного полка капитаном Йепом, участником воздушных боев против «томми» — английских пилотов.

Во время очередного отпуска Йеп в беседе с Ольгой о состоянии летчиков люфтваффе в боях замечает: «Там, наверху, никто из нас не думает о Гитлере».

Наверное, так же было и у наших воинов, идущих в атаку, — никто не думал о Сталине, все думали о том, как можно больше убить фрицев, остаться живым, а после победы вернуться к своим женам, сестрам, матерям…

Вскоре Йеп погибнет в одном из воздушных боев с англичанами над водами Северного моря. Останься он в живых, — неизвестно, как сложилась бы судьба Ольги Чеховой. Все же интересно: все ее любовные челноки разбивались о быт. Для этой женщины любовь не была главной. Главной стала кормящая семью профессия артистки. Высокие гонорары и слава позволили ей вывезти из России мать, сестру, дочь и избавиться от бытовых проблем.

* * *

Утро 22 июня 1941 года Ольга встретила настороженно, — Германия напала на Россию.

Страшные картины отступления Красной Армии она видела на кадрах кинохроники и слышала по германскому радио, их с радостью демонстрировали в кинотеатрах по заданию министра гитлеровской пропаганды Геббельса. Перед каждым сеансом зрителям крутили кадры победной кинохроники с вереницами советских военнопленных, с грудами исковерканного металла, еще вчера стреляющего жерлами пушек и танков. Ольга с болью в сердце воспринимает горе, надвигающееся на Россию.

Однажды ее поразили циничные слова Розенберга:

«Понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты».

Разве могла она предположить, что сотрут это понятие не немцы, а российские либеральные предатели — партократы, Иваны, не помнящие родства, безумцы — Горбачев и Ельцин вкупе с ненавистниками сверхдержавы на Западе.

В кинохрониках, по радио и в прессе говорящие головы упиваются быстрыми и значительными победами немецкого оружия. Все чаще говорится о падении Москвы и готовящемся параде войск вермахта и их союзников.

В июле 1941 года знаменитая артистка приглашена доктором Геббельсом на празднование предстоящего взятия Москвы. Неожиданно этот плюгавенький министр обратился с некоторой издевкой к русской красавице.

Ольга Чехова так вспоминала этот эпизод:

«— У нас эксперт из России — фрау Чехова, — сказал Геббельс. — Не думаете ли вы, что эта война будет окончена еще до зимы и Рождество мы отметим в Москве?

— Нет, — ответила я спокойно. Геббельс холодно:

— А почему нет?

— Наполеон убедился в том, каковы русские пространства.

— Между французами и нами огромная разница, — снисходительно улыбнулся Геббельс. — Мы пришли в Россию как освободители. Клика большевиков будет свергнута новой революцией!

— Новая революция не состоится, герр министр, перед пропастью русские будут солидарны, как никогда!

Геббельс чуть наклонился вперед и холодно бросил:

— Интересно, мадам, значит, вы не доверяете немецкому военному могуществу? Вы предсказываете русскую победу…