Переоделась быстро, не мешкая перед зеркалом. Что там нового можно было увидеть? Ничего. Все те же огненные кудри, веснушки, проступившие ярче прежнего на побледневшем от слез лице. Да нос еще покраснел, соревнуясь в яркости красок с красно-белой клеткой на ее рубашке. Красота, одним словом, – глаз не оторвать. Оно и понятно, с чего Иванов удрать поспешил…

– Кто там?! – Настя вытаращилась в «глазок», но ничего толком не увидела, а в дверь-то уже в третий раз успели позвонить, пока она бежала из спальни.

– Это я, Сергей, Настя. Откройте, пожалуйста, прохладно.

– Сергей?! – изумилась она и, глупая, брякнула не к месту: – Какой Сергей?

– Иванов, Настя. Уже успели позабыть?

Скажет тоже! Его забудешь, пожалуй!..

– А Лида с вами? – Ничего не понимая, она впустила позднего гостя в квартиру.

– Лида дома, спит, наверное, уже.

Иванов не стал рассказывать, что полчаса ходил под окнами сестры своего друга, репетируя решительное объяснение. Выходила дрянь, а должно было быть серьезно и убедительно. Она должна была завтра с ним уехать отсюда насовсем, чтобы насовсем поселиться в его доме, раз насовсем поселилась в его сердце.

Он-то знал, что это так – насовсем, как вот только ее теперь в этом убедить?..

– Настя… – начал Сергей, когда она вымыла наконец последнюю тарелку, вытерла руки и вернулась в гостиную стягивать скатерть со стола. – Настя, мне нужно с вами серьезно поговорить…

– Тсс! – Ее узкая спина неожиданно напряглась, указательный палец лег на губы, а глаза испуганно расширились.

– Что такое?!

Он не хотел, да переполошился. Слишком уж серьезным был ее вид. Он же знал, что она не истеричка и не дурочка, чтобы драматизировать и нагнетать. Она никогда не станет излишне волноваться из-за разбитой чашки или сломанного ногтя.

– Вы ничего не замечаете, Сергей? – ахнула она после того, как сумела привлечь его внимание. – Вокруг ничего не замечаете?!

– А что такое?

– Ящики серванта не так плотно задвинуты, как были! И ваша сумка!.. Где она?! И ноутбук! Вы же все возле этой стены оставляли! Господи, да что же это?! Сергей, ищите же!

Он не зря пообещал Лидочке, что станет Настиным верным псом. Он кинулся исполнять приказ, даже не успев подумать, что в сумке оставил вполне приличную сумму денег, банковские карточки, что в компе хранилась вся информация по их с Генкой последней удачной сделке. Вспомнил обо всем, когда не нашел ничего, обшарив всю квартиру Насти Соколовой. Вспомнил и обомлел.

– Гена, у нас проблемы, – забыв извиниться за поздний звонок, тут же, без переходов, обрушил он на друга суровую правду.

– А у Настюхи что пропало? – тут же вник Вершинин с протяжным зевком. – Дай ей трубку.

– Ничего, кроме украшений. Ты же знаешь, что все документы, карточки и наличность я ношу с собой. Ты еще всегда меня за это ругал, – испуганным, как у ребенка, голосом покаялась сестра. – Украшения жалко.

– Мелочи, восстановим, – оборвал брат, посерьезнев. – Слушай меня внимательно и запоминай…

Выслушать и запомнить было несложно. Гена был краток. Милицию не вызывать, пока он не позволит. Если они с Серегой способны после выпитого спиртного ворочать мозгами, то пускай пока подумают на месте, кто и каким образом смог обчистить квартиру. Если нет, то пускай ждут его с командой, часа через три они будут на месте. Но никакой милиции, шума от них и протокольной писанины много, толку – ноль.

– А что за команда, Сергей? – Настя, съежившись, сидела на краю дивана.

Командой звался начальник службы безопасности и его зам, прошедшие огонь, воду и медные трубы в сыскном деле. Иванов тоже не был совершенным дилетантом, когда-то отслужив в органах полтора года. Им, конечно, даже и в подметки не годился. Но попробовать все же решил. И не столько из-за пропавших вещей, сколько из-за того, чтобы в Настиных глазах возвыситься до героического уровня.

– Настена, давайте подумаем… – Он присел к ней рядом на диван и тронул за плечо. – Да не переживайте вы так, разберемся!

– Да, – протянула она с неожиданным испугом и поежилась, то ли от его прикосновения, то ли от страха. – Вы разберетесь и уедете, а я как тут останусь?!

– Как?

Глупый вопрос задал, конечно же. Но рядом с ней соображалось очень плохо. Какое тут соображение и сосредоточенность, когда глаза цвета молочного шоколада смотрят на тебя с такой суеверной надеждой. Когда пушистые волосы щекочут твою щеку. А яркие губы так трогательно подрагивают.

– Но ведь если этот человек пробрался ко мне в дом один раз, он может и второй раз попробовать! – прошептала она с ужасом. – А если я вдруг окажусь дома! Что тогда?!

– А действительно… – В голове неожиданно забрезжило. – Как он попал к вам в дом? Квартира была заперта?

– Да. На оба замка. На верхний и нижний, – отчеканила Настя Соколова, как прилежная ученица.

– Следов взлома тоже никаких?

Нет, ну до судорог хотелось потрогать ее рот губами. Просто сидеть и смотреть на ее рот, когда Настя говорит, и оставаться при этом безучастным было невыносимо. Интересно, а она врежет ему, если он…

– Сергей, вы меня не слушаете! – возмутилась Настя, ткнув пальцем ему чуть ниже ключицы.

– Простите, задумался.

И тут же про себя шкодливо хмыкнул: знала бы она, о чем!

– Так на чем мы остановились?

– Я сказала, что следов взлома никаких. Было бы видно, свет на лестнице великолепный. Да и… – Она помялась, словно думала, признаваться ей или нет в своих секретах. – Да и нижний замок у меня с особенным вывертом. Генка снабдил. На заказ делал. Простому, рядовому домушнику вряд ли по зубам такой запор.

– Тогда как?

Он обнаглел настолько, что, не выдержав, взял и заправил ей прядку волос за ухо. И тут же зачастил, зачастил, чтобы она отвлеклась от смущения, тут же залившего ей лицо пунцовым цветом.

– Тогда как вор смог проникнуть в квартиру?! Не на крыльях же он взлетел на четвертый этаж! Хотя… Минуточку, Настя… У вас есть освещение на лоджии?

Освещения не было. Пришлось вооружиться фонариком, свет в котором приходилось извлекать вручную, то есть без конца его встряхивать, потому что отходили батарейки. Или окислились, она сказала. Он без зазрения совести разглядывал ее крохотные ступни и стройные ножки, когда исследовал пол на балконе.

Что он сумел рассмотреть там, кроме ее ног?

Первое – сделал окончательный вывод о собственном добровольном пленении. Он пропал ведь из-за рыжей-то! Да, пропал…

Второе – никаких следов чужого присутствия на балконе не было.

Толстый лохматый кусок ковра не хранил на себе ни единой снежинки, которую могли притащить с собой ботинки грабителя. Ни окурочка, на что надеяться было бы глупо. Ни сухой травинки, что тоже было не по сезону.