― Не знаю, не знаю, ― процедил он, исподтишка подозрительно оглядываясь. ― Может, ты и не в ихнем в-вкусе, а лично я за свой задний п-проход грудью встану…

― Ну, с такой анатомией тебе вообще бояться нечего! ― пробормотал я. И чтобы не дать Прокопчику развить полемику, перешел к делу: ― Посмотри по залу: ты его видишь?

― В-вижу. Вон он, п-подлюга, за столиком у окна. С п-пацаном каким-то. Шампанское пьют, с-суки.

― Ты чего так яришься? ― поинтересовался я. — Что Мерин Дамой Бланк не оказался?

― Ну, это мы еще п-посмотрим, ― прищурив глаз, отозвался Прокопчик. ― Слишком много с-совпадений. Может, его п-потому и бросили на эту работенку, что ловко под б-бабу хлещется.

Я бы мог найти массу возражений этому тезису. Но чтобы лишний раз не выводить Прокопчика из хрупкого равновесия, ограничился тем, что дал научное разъяснение:

― Страсть к переодеванию в одежду противоположного пола называется транс-вес-тия. А люди, соответственно, транс-вес-титы.

Уж не знаю, услышал он меня или нет. А если услышал, то понял ли. Потому что без всякой связи с предыдущим заблажил, едва не перекрывая сиплый голос старины Армстронга:

― Ты смотри, смотри! Т-танцевать пошли!

Слегка повернув шею, я действительно увидел

грузновато танцующую блондинку в длинном серебряном платье, партнером которой был и впрямь совсем молоденький паренек с тонким гибким станом. Других подробностей на таком расстоянии мне рассмотреть не удалось, и я спросил, надеясь, что Прокопчик разглядел больше меня:

― Как думаешь, сколько лет пацаненку?

― На вид ― шестнадцать, не б-больше. Аркадий Гайдар в его годы п-полком командовал…

Пара двигалась в медленном темпе, плотно прижавшись друг к другу, причем Мерин томно положил партнеру голову на плечо, что-то жарко нашептывая.

― Интересно, чего он там ему в-втирает? ― поинтересовался Прокопчик. ― Вот бы п-послушать…

― Мне нельзя подходить, узнает, ― удрученно развел я руками. ― А ты бы мог. Иди пригласи вон того симпатичного дядьку, он один за столиком. Хочешь, я объявлю белый танец?

Возможно, тут уж Прокопчик точно бы меня укон-тропупил ― во всяком случае это страстное желание читалось у него в глазах. Но музыка закончилась, танцующие потянулись к своим столикам. А наши объекты даже не стали садиться. Расплатившись с официантом и на прощание ласково потрепав его по щеке, Мерин изящно подхватил свою сумочку и, вихляя бедрами, направился к выходу. Стройный мальчик последовал за ним.

Когда мы тоже выпорхнули из «Худого бегемота», «вольво» уже светилось всеми огнями и как раз трогалось с места. Я бегом добежал до своей машины, развернулся, на ходу подхватил нетерпеливо перебирающего костылями Прокопчика и достал-таки Мерина на выезде из переулка.

― П-поехали с орехами, ― пробормотал мой помощник, отдуваясь. ― Если отстанем ― ничего. Я помню, где его с-стойло.

Но вопреки ожиданиям Прокопчика Мерин с ходу двинул совсем в другом направлении. Он пересек Садовое и углубился в переулочки между Арбатом и Пречистенкой. Вскоре «вольво» остановилось у старого, дореволюционной постройки пятиэтажного жилого особняка. Парочка выпорхнула из машины и зашла в подъезд после того, как Мерин быстро нащелкал по кнопкам кодового замка.

― Черт! — досадливо сказал Прокопчик. ― Н-надо бы за ними!

― Давай, если ты Роза Кулешова, ― согласился я.

― Кто такая эта Роза? ― спросил он подозрительно.

― Была когда-то такая знаменитая ясновидящая. Угадывала скрытые слова и цифры.

― А… Я уж п-подумал ― т-тяжелоатлетка. Была когда-то такая ― Тамара Пресс. Ей дверь было вынести ― п-пара пустяков.

― Двери выносить не будем, ― сказал я. ― Будем смотреть на фасад, следить, в каком окне свет загорится. Вернее, это ты будешь следить. А я попробую открыть подъезд.

Я уже вылезал из машины, когда Прокопчик не без язвительности поинтересовался мне вслед:

― Так вы, т-товарищ, кто все-таки б-будете: Тамара Кулешова или Роза Пресс?

― У меня свои методы, ― ответил я с достоинством. ― И большой личный опыт.

Подойдя к двери, я наугад потыкал в кнопки домофона. И когда какой-то заспанный, неопределенного пола голос откликнулся, рявкнул в микрофон давно забытым рыком участкового:

― Полиция! Женщина, тут к вам в подъезд два бомжа зашли. Не хулиганят?

― Н-не знаю… ― отозвался голос, понемногу просыпаясь.

― Зайти проверить?

― Ага, проверьте! ― это уже совсем бодро, по-боевому.

― Открывайте подъезд, ― потребовал я, и замок тут же щелкнул.

Вприпрыжку на трех конечностях подоспел Прокопчик, и мы вошли внутрь. Ни одна лампочка здесь не горела, а тут еще мой ассистент обрадовал сообщением:

― П-пятый этаж. Адрес справа. А лифта н-нема.

Вздохнув, я зажег фонарик, и мы двинулись вверх

по грязной заплеванной лестнице. Лично я находил слабое утешение в том, что Мерин с подружкой (или подружка ― он сам?) проделал этот путь, метя ступеньки серебряным подолом. А бедный Прокопчик и вовсе ковыляет сзади на костылях, матерясь и тяжко отдуваясь.

Наконец мы достигли последнего этажа. Но справа на площадке оказались две двери: одна непосредственно рядом с лестницей, другая в торце. Я знаками и личным примером показал Прокопчику, что делать, и мы приникли к замочным скважинам обеих квартир.

Вскоре я стал различать за своей дверью какие-то звуки. А прислушавшись, идентифицировал их как веселый и мелодичный девичий смех. Меня взяли сомнения, что степень перевоплощения Мерина способна достичь подобных высот. Я оторвался от подслушивания и кивком поинтересовался у Прокопчика, как дела.

― Шепот. Р-робкое дыханье, ― широко раскрыв глаза, сообщил он одними губами.

― Точно? ― переспросил я, сам наклоняясь перепроверить.

Не хватало нам только вломиться в чужую мирную квартиру.

Из-за этой двери действительно почти никаких звуков не доносилось. Разве что легкое методичное поскрипывание. Или постанывание. Или и то и другое. Что в равной мере могло говорить о любовной игре или о не закрепленной на ветру форточке.

Но какое-то решение надо было принимать. И я извлек из кармана набор отмычек. Прокопчик деловито принял у меня фонарик, уставив его на ключевину, а я приступил к вскрытию.

Однако не тут-то было.