– Что пишет?

– Пишет, что, разочаровавшись в масонских мистериях и поиске тайных знаний, желает он ложу распустить, а для пользы Отечества ищет открыть клоб, в коем бы достойные люди благородного звания могли бы благотворительностью, совместным увеселением и разумным исканием сообща приумножать свои деяния. Пишет, что куплен для устройства сего клоба у бывшего англицкого банкира Гарнера дом на Галерной улице и что за счастье он имел бы первым членом и покровителем вас, ваше величество, видеть, – иронично завершил Потемкин.

– Ты зря, Гришаня, насмехаешься. Мысль здравая, и для других масонов, пожалуй, что месмеровский магнит будет. Быть ли мне шефом тому клобу, я еще поразмыслю, но по-свойски доведи, что сию идею приняла благосклонно. И вот что еще, разузнай, правда ли сей полковник с масонством решил порвать или же какую каверзу удумал.

– Навряд, Кать. Преданный тебе секретарь его передал письмо, кое тот от аглицкого великого магистра получил. Там англичанин полковника по всей матери кроет за то, что он не желает в общую дуду дудеть и хочет искать свою тропку.

Вот и выпалила та самая винтовка, которую в первом акте на стену вешают. Не зря меня, видать, Баренс к Нетишицкому с письмецом посылал. Знал, выходит, кому оно в самом деле предназначается. Лишь бы не выяснили, кто именно господину полковнику пакет доставил. Незачем мне свое честное имя «пачкать» связью с масонами.

– Хорошо, свет мой, будем считать, что со здешними масонами на первых порах разобрались. Теперь курляндцы остались.

– А с ними-то что?

– Так ведь Калиостро с супругой... да-да, с супругой, и неча так глядеть, все про тебя, охальника, знаю... обратно в Митаву подались. Ему тамошнее масонское общество желает корону Курляндскую поднести. Чего, стервец, удумал! Я ему покажу корону! Жбан ему пивной на голову посадить велю вместо короны!.. Да, кстати, душа моя, все у тебя спросить собираюсь, да все как-то не с руки: это ты людишек посылал графские покои почистить?

– Матушка-императрица!

– Не величай меня матушкой! И рожу не криви, знаю, что ты. А искал чего?

– По правде говоря, немало интересного там сыскалось.

– Ну-ну, Гриша, давай говори, не томи.

– Да чего там токмо не было! Письмо от герцога Браун-шведского господину фон Рейхелю; письмо от герцога Орлеанского действительному статскому советнику Елагину; от графа Сен-Жермен графу Григорию Орлову; от великого магистра Мальтийского рыцарского ордена цесаревичу Павлу... Ну, прям не человек, а какая-то почтмейстерская контора.

– И что же в письмах тех?

– Так ведь, ваше величество, тут как раз случился ваш новый флигель-адъютант и все дело поломал.

– Да, ловок шельма. За то и ценю.

– Ума б ему поболее, – недовольно буркнул Потемкин.

– Ты об его уме не пекись, он мне без надобности. Ловкость же и верность свою он мне на деле доказал. И, полагаю, еще докажет. А вот ты, душа моя, о бумагах графовых повинен был мне сообщить немедля.

– Да что докладывать-то? Писем у меня на руках не осталось, а граф в тот же вечер из Петербурга утек. Бумаги же его, полагаю, сей же час после обыска в пепел обратились. Камдил-то наверняка Калиостро рассказал, что воры похитить у него намеревались.

– Ладно, прощаю тебя. Да только, видит бог, не верю я, Гриша, что ты токмо за политическими депешами людишек на графову квартиру посылал. Признавайся, чего искал?

– Да Катя!

– И нечего катькать, а то я тебя не знаю. Ну, говори – что? Рецепт варки золота? Эликсир юности?

– Всяко было, – вздохнул сконфуженный Потемкин.

– Гриша! Ну, я понимаю Орлов, неуч-верхохват, но ты же в университете обучался, должен бы понимать: невозможно из свинца золото варить, хоть ты сам с головы до ног ртутью облейся! Бредни вся эта премудрость!

– А Кингстоншу-то омолодил!

– Омолодил, – грустно вздохнула Екатерина, – твоя правда. А ты бы, значит, хотел, чтобы и я омолодилась? Молчи, молчи, по глазам вижу, что хотел бы... Я и сама хотела бы, да и кто ж того не хочет! Но только странность одна имеется: я по всей Европе разведать велела о людях, коих Калиостро омолаживал. Так вот, все они, без изъятия, через год, от силы полтора, либо умирали от неведомых болезней, либо в уме повреждались.

– А вон Кингстонша жива-здоровехонька. Да хороша, как маков цвет.

– Так ведь и года еще не прошло с тех пор, как он ее молодой сделал. Поживем – увидим, что с ней станется. Пока же господин шарлатанов великий магистр пусть посидит в Митаве. Неча ему в столице воду мутить. Ладно, – вздохнула императрица, – совсем ты меня растревожил. Ступай, одна хочу побыть. После вернешься. И вот еще что, не забывай, Гриша, что ты Военной коллегии вице-президент, полки Суворову на Волгу снаряди лучшим образом, сам мне за них ответишь. Смотри, чтобы ни в чем недостатка не было. Да не тяни, отправляй поскорее. А теперь ступай.

Ветер продолжал шуметь в соснах, и белки, подозрительно глядя на меня своими круглыми черными глазками, носились вокруг, выскакивая порой чуть ли не из-под ног.

– О, капитан, насилу пробился, – раздался на канале связи жизнерадостный голос Лиса. – К тебе, шо в Дом советов, не дозвонишься! С кем это ты там болтал?

– Новости слушал, – отмахнулся я. – Где тебя носит? Я уже устал ждать.

– Ой, да нэ журыся, кумэ, усе будет пучком!

– Как? – непонимающе переспросил я.

– Каком к низу. У меня для тебя тоже новость есть. Идя навстречу многочисленным заявкам руководства, в качестве мелкого подхалимажа в честь долгожданной встречи я возвращаю вам портрет, в смысле оригинал.

– Лис, ты с утра ничего не пил? – подозрительно начал я.

– Не-а, – обнадежил меня мой напарник, – я с вечера еще не останавливался. Ну, это к делу не относится. Ты мне тетку импортную, одна штука, заказывал?

– Гм-м. – Я все никак не мог привыкнуть к лисовской манере излагать оперативную информацию. – Заказывал. Только она... гм-м... не импортная, а, как это у вас говорится, изготовлена на экспорт.

– То все мелочи. Так вот я тебе ее щас доставлю в подарочной упаковке.

– Это она?

– Она-она, все, как ты описывал. Девушка 90-60-90 ищет приключений на нижние девяносто. Так вот, здесь она их уже нашла.

– Точно она?

– Ты шо, меня за дурака держишь? – обиделся Лис. – Я ее спросил: как звать? Она – Лизавета. Я ей тогда: Камдила знаешь? Она говорит – знаю. Так шо не извольте сомневаться. Опять же, мужики с ней были, и один действительно в военной форме. Только не улан.