С размахом.

– Ч-черт! – Док бросил вещи на кровать. – Побрякушки! И с этим нас сюда отправили? Я ничем не могу помочь! Придется и мне идти убивать.

Он оскалился. И резко развернулся к подошедшему командиру:

– Ну? Что еще?! Хочешь написать завещание?

– Пока нет. Поговори с ней. – Он кивнул на меня и положил на кровать планшет. – Тут схема подвалов и коммуникаций. Мне нужно выяснить, где может быть гнездо вампиров. Раз уж она работала с Зиминым, должна изучить их привычки.

Он постоял, посмотрел на меня. Сказал:

– Пожалуйста.

И ушел.

Док долго сопел, поворачивая схему так и эдак. Потом сунул ее мне.

– Ну?

Я глядела на планшет. Черточки и линии. Ничего не понимаю. Палец Дока двинулся по схеме.

– Вот здесь мы. Здесь вход в подвал в этом крыле. Вот другой вход. Тут у вас была бойлерная, или как вы там ее называли… Здесь проложены трубы канализации. Тут – водопровод. Вот тут… непонятные какие-то помещения. Кладовые, что ли? Здесь – что-то вроде перекрестка, подвал пересекается с коммуникациями главного корпуса… Вы что тут, бомбоубежища строили?

Убежище. Я постепенно перестала слышать голос Дока, как будто человек отдалялся от меня. Убежище. Карта растаяла – или я сама попала в карту. Вот оно, убежище. Аппаратура, датчики, приборы – все давно мертво. Серо-черные бетонные стены, не пропускающие ни света, ни звука, ни запаха. Уютно, темно, спокойно. Можно спать и спать – пока кто-нибудь не придет кормить. Только давно уже никто не приходит… Я кружусь на месте, вокруг – они – тьма во тьме. Просыпаются. Просыпаются. Скоро их накормят…

Прикосновение обжигает. Я немо вскрикиваю, дергаюсь, ладонь Дока сильнее стискивает мое плечо. Он внимательно смотрит мне в глаза. Потом опускает взгляд на карту – туда, куда вонзился мой напряженный палец. Хорошо, не порвал ее насквозь…

– Спасибо, Ангелочек.

Осторожно убирает мою руку и ставит на схеме крестик – красными чернилами.

Командир глядит на нас с Доком.

– А вы еще куда собрались?

– С вами, идиотами, куда ж еще, – говорит Док и смотрит на часы. – Двенадцать. Часа четыре еще есть. Темнеет тут рано, вот что хреново…

– Док, оставайся здесь. Наверху. Ты у нас единственный врач.

– А ты у нас единственный командир, – сухо говорит Док. – Как дела, Гош?

Егор бледен. Он кивает и отводит от нас взгляд. Похоже, его тошнит. Очень быстрая реакция…

– Идешь с нами?

Десантник вместо ответа поднимает автомат. Лицо у него упрямое – ждет, что будут отговаривать. Но все молчат, уважая его право на сведение счетов.

– Ну что? – Док оглядывает людей. – Все готовы?

Кто-то смотрит на него. Кто-то – на свое оружие. Все обвешаны военным снаряжением, как новогодние елки – игрушками. У большинства надеты металлические наручи, как в средневековье, – то ли защита от зубов противника, то ли еще какие десантные функции выполняют.

– Вампиры не любят света, – говорит Док. – Фонари у нас довольно сильные, но там…

…там тьма, которая глушит свет, высасывает его, не хватит никаких батареек и факелов – так много их, свивших защитный кокон из густой темноты. Куда идут, они не понимают, не понимают…

– …кто умеет запускать файербол?

Одна рука поднимается. Док кивает.

– Пойдешь первым.

Десантник от такой перспективы счастливым не выглядит.

– Конечно, детские игрушки, но все лучше, чем ничего… не трясись, Ангелочек.

Док поворачивается вместе со мной к командиру. Он теперь вообще не отпускает меня от себя.

– Ни одного боевого мага! – напоминает деловито. – Ты все хорошо обдумал, Роман?

Командир кивает.

– Наверху остаются двое. Я отдал приказ подорвать здание, если мы не выйдем до наступления темноты.

– Это можно было сделать и без вашей идиотской вылазки! – кривится Док.

– Вот и не ходи с нами! – парирует командир. – Ты что, и женщину с собой потащишь?

– Конечно.

– Зачем?

– Видел, как она лихо управилась с вампиренком, пока мы все глазели и руками размахивали? Опыта у нее побольше нашего, да, Ангелочек?

Ненамного…

Командир смотрит на меня, но спрашивает Дока:

– А ты не добился от нее, как их можно уничтожить? Сами же создавали…

– А как можно бороться с атомной бомбой? – пожал плечами Док. – Просто не нажимать на кнопку. Командуй… командир.

* * *

Я знала здесь каждый поворот. Каждую ступеньку. Даже выбоины в стене и полу.

Я никогда не собиралась сюда возвращаться.

Шла впереди Дока – он придерживал меня за плечо, как будто я была поводырем слепого, но видел он в темноте почище меня, это я очень быстро поняла.

Ближе. Ближе. Все ближе…

Сзади раздался грохот. Док развернулся – вместе со мной. Лучи фонариков суматошно заметались по стенам. Выхватили смущенное лицо солдата.

– Крыса! – сказал он с нервным хохотком, показывая вниз. – Чуть не пальнул…

Крыса стояла столбиком, как суслик. И, задрав морду, внимательно и спокойно на нас смотрела. Ее не испугали ни толпа людей, ни шум.

– Кыш! – сказал кто-то. Крыса презрительно дернула мордой – едва плечами не пожала. И отползла в сторону, снисходительно нас пропуская. Что-то не помню, чтобы в центре кто-то целенаправленно занимался крысами… побочный продукт? Мутация?

Эхо наших шагов становилось все громче – как будто навстречу нам тоже двигался большой отряд. Я вжала голову в плечи, и командир сказал:

– Ракета!

Светом залило зал – огромный, гораздо больше, чем мне помнился. Или так показалось со страху? Чернота стен и сводов. Бархат тьмы в дальних арках.

Десантники рассыпались по кругу, сторожа движение теней дулами автоматов. Что они там могут увидеть – своим слабым человеческим зрением?

– Прямо!

Лучи фонаря скрестились на стоявшей в центре зала фигуре. Всего миг назад ее не было. Десантники не выстрелили сразу только потому, что увидели такую же, как у них, форму.

– Кто там? – спросил командир, стоявший от меня слева. – Семен, ты?

Я заметила, что сам он не сдвинулся с места. Человек, заслонявший глаза от бившего ему в лицо света, приспустил руку. Сказал неуверенным хриплым голосом:

– Ребята?..

– Семен, убери руку.

– Ребята, вы чего…

– Покажи лицо, Семен!

Дэс опустил руку. Он морщился, отворачивался. Из-под зажмуренных век текли слезы.