— Тебе нужен план, — икнув, предложила Шарлотта. — План, как его завоевать. План обольщения. Секс-непинг.

Бри вздохнула. — Это еще что такое?

— Понятия не имею, но звучит забавно. — Шарлотта залпом допила оставшееся в бутылке пиво. Она чувствовала себя все еще неважно, но хмель все же притупил гнев, обиду и боль от предательства тех, кому она так верила. — И мне тоже нужен план — план, как жить дальше. При этом в моей дальнейшей жизни не должно быть места никаким родителям — ни родным, ни приемным, и никаких амурных игр. С амурными играми покончено навсегда. — Она посмотрела на памятник. — Но вообще-то это очень плохо.

Шарлотта поставила пустую бутылку на землю.

— Пора, — сказала она и полезла в сумочку. — У кого-нибудь есть при себе нож?

— Кажется, у меня есть булавка. — Бри покопалась в сумочке и вытащила английскую булавку. Она сжала зубы, закрыла глаза, проткнула палец и взвизгнула, после чего сунула палец в рот и пробормотала:

— Надо придумать новый ритуал.

Присси сделала глоток пива и, уколов палец, передала булавку Шарлотте, которая, произведя соответствующие действия, протянула булавку Бейб. Шарлотта подняла вверх палец с выступившей каплей крови.

— За нас. Чтобы никогда не оглядываться на тех, кто нас бросил. Вперед в будущее, что бы оно нам ни сулило.

— Подожди! — Бейб замотала головой. — Ты не можешь так поступать, Шарлотта. Только не в этот раз. Ты же не можешь закрыть глаза на то, кто ты есть и откуда родом, раз тебе теперь это известно. Ты дочь Эйди и Уильяма Карсуэллов, и отрицать это бессмысленно и бесполезно. Они отдали жизнь за «Магнолия-Хаус», и Отис подтвердил это, оставив тебе отель. Ты не можешь плюнуть на все лишь потому, что это обстоятельство осложнило тебе жизнь, и чертов палец в крови тут ничего не меняет.

— Эй, поосторожнее.

— Кстати, о твоем отце, — добавила Бри. — Я знаю, что ты на него сейчас здорово злишься, но ведь он нуждается в лечении, в дорогом лечении, а с теми деньгам, которые сейчас оказались в твоем распоряжении, ты можешь позволить себе оплатить для него самое лучшее лечение. Дорогой реабилитационный центр. Только не отдавай Гриффу свою половину просто так. Продай ему свою долю. Тогда ты и Камиллу заставишь прекратить всяческие козни. Сделай ее, детка! — со злорадным смехом заключила Бри.

— У меня кровь течет, — сообщила Присси. — Так мы будем давать эту чертову клятву" на крови или нет?

— Мы не можем, — тихо сказала Бейб. — Все изменилось. Я-то знаю, что полностью покончила с прошлым, но это относится только ко мне. И я действительно счастлива. Я оставляю прошлое в прошлом, но с тобой все по-другому, Шарлотта.

Подруги уставились на Бейб.

— Класс! Вы принимаете это жизненно важное решение после того, как я чуть кровью не истекла!

— Ой, да перестань же ты! — Бри достала из сумки бумажный платок и разорвала его на четыре части — по кусочку каждой. — Может, мы уйдем отсюда? Меня комары заели. И если я съем еще хоть кусочек пирога, то уж точно вся прыщами покроюсь.

Присси поставила упаковку с шестью бутылками пива и пакет с пирогами на середину могильной плиты.

— Эта ночь была ночью добра, зла и всего того, что находится между ними. Это не крылья летучих мышей и не какие-нибудь лягушачьи лапки, но пиво и вишневые пироги, должно быть, в мире духов все же имеют свою ценность, по крайней мере в Саванне, и могут помочь наладить отношения и изменить ситуацию к лучшему. — Она взяла за руку Бри, Бри протянула руку Шарлотте, Шарлотта — Присси.

— За дружбу навек, — сказала Бри.

— Аминь, — сказала Присси и перекрестила всех.

— И почему мы вообще решили устраивать эти клятвы на крови на кладбище? — спросила Бейб.

Шарлотта поднялась, отряхиваясь от песка.

— Потому что прошлое каждой из нас было мертво и похоронено, и мы клялись, что так все и оставим. — Она посмотрела на подруг. — Но сейчас это уже не так.

— У тебя все будет хорошо, — сказала Бейб и обняла ее. — У тебя все будет прекрасно.

— Не уверена, что все будет прекрасно, но что-то у меня впереди еще точно будет.

По дороге домой Шарлотта непринужденно щебетала, дабы усыпить бдительность подруг. Будет лучше, если они поверят, что кризис миновал и она возвращается в дом отца. Бейб высадила ее возле облицованного серой вагонкой дома Эр-Эл, и Шарлотта махала подругам вслед, пока «крузер» не скрылся из виду.

На этот раз, бредя по дорожке к дому, она и не думала танцевать от счастья. Как все могло так быстро измениться? Открыв дверь, Шарлотта заглянула вгостиную. Эр-Эл мирно спал в кресле. По коммерческому круглосуточному каналу телезрителей убеждали купить кухонный комбайн «Волшебная пуля». От пули Шарлота сейчас не отказалась бы. От свинцовой пули, которую она с радостью выпустила бы Гриффину между глаз. Зато, что он с ней сделал. За все, что он с ней сделал. Нет, не за все. Кое в чем он все же оставил о себе добрую память. Кое-что он делал совсем не плохо. Превосходно делал. Сексуально. Будь он проклят за то, что так хорош в постели! И не только в постели, а также на столе, на книжной полке и… Он вернулся в морг, чтобы найти ее, он заботился о ней, когда она получила сотрясение мозга, будил ее каждые три часа и оплатил счет в больнице.

За окном рос раскидистый дуб, и палисадник перед домом тонул во мраке. Идти ночевать в перестроенный гараж Шарлотте не хотелось. Поразмыслив, она решила провести ночь в офисе «Эр-Эл инвестигейшнс». Сказано — сделано. Шарлотта тихонько вышла из дома и побрела по темной улице к месту своей нынешней работы. Где-то проехала машина. Треснул сук. Вероятно, это пальмовый жук. Эти твари с каждым годом становятся все крупнее и уродливее.

Шарлотта ускорила шаг и свернула на Стейт-стрит. Надо было пойти по Брайтон-стрит, там лучше освещение, тротуар пошире и жуков не так много. А здесь от тротуара осталась лишь узенькая полоска, все остальное пространство занял подъезд дома, к тому же выступ террасы этого дома заслонил уличный фонарь, и без того еле светивший. Красиво, конечно, романтично и таинственно, но одной среди ночи бродить здесь как-то неуютно. И небезопасно.

По спине поползли мурашки страха. «Опомнись, — бодро приказала себе Шарлотта. — Тебе же не три года, чтобы бояться темноты или каких-то там жуков». Скорее всего это нервное. Слишком много впечатлений за один вечер. На кладбище ей было невдомек, что надо бояться, но стереотипы берут свое, и с запозданием организм отреагировал. Она всю свою жизнь ходила по этим улицам, знала здесь каждый камень, каждую щербинку на мостовой и… И есть все же интуиция! Внезапно кто-то грубо схватил ее и прижал к стене… Вот дерьмо, почему у нее никогда не бывает под рукой баллончика с перцовым аэрозолем тогда, когда он действительно нужен?

— Не смей лезть не в свое дело! — рявкнул мужчина, обдав ее кислым запахом пивного перегара.

— Какое дело?