– Но они наверняка пробовали, – возразила Полина. – К Анжею идут, когда у самих ничего не получилось.

Клара Ивановна смягчилась.

– Если так, то еще ничего. Иначе выходит, что они свою работу переваливают на чужие плечи. Мол, дай нам, милый Анжей Михайлович, ключик, а сами мы утруждаться не будем.

Полина вспомнила своих родителей и вздохнула:

– Разные бывают ситуации. Есть такие, из которых, сколько не утруждайся, сам ни выберешься. Нужна соломинка, спасительная веревочка. Вот приходит человек, которому плохо… А с ключом Анжея Михайловича ему становится хорошо. Как можно его осуждать?

Клара Ивановна помолчала, оттирая ладошкой подбородок от муки. Наконец сказала:

– Не могу объяснить я, Полина Аркадьевна. Слов не хватает. Слушаю вас и понимаю, что вы все правильно говорите. А начинаю сама думать, и кажется, будто от ключей этих не только польза, но и вред. Никак не разберусь.

Проводив Клару, Полина села в кухне и попыталась собрать разбежавшиеся мысли.

Ключи, гости, сыщики, Василий, исчезнувший Анжей… Два человека ожидают встречи с Ковальским: сестра Ирмы и Давид. Страшно представить, что начнется, если она скажет им о том, что Анжея нет. Разорвут Полину в клочки, разбросают по закоулочкам. Опрокинут на нее полную бочку злости. В Давиде Романовиче ее столько, что хватит на десять Полин.

Хлопнула дверь. Спустя минуту в столовую ввалились сыщики, и по их лицам Полина сразу поняла: поиски ничего не дали.

Так и оказалось. Бабкин с Илюшиным обошли по кругу всю усадьбу, но не нашли и следа человеческого присутствия.

– Хороший лес, светлый, – одобрил Бабкин, доедая суп (Полина моргнуть не успела, как тарелка опустела). – Птицы поют. Белки скачут. Но Ковальского там нет и не было.

– Откуда вы знаете?

– Вижу. Тропинка нехоженая, следов нет.

– Ковальский часто уходит гулять в лес? – спросил Макар.

Полина покачала головой:

– Ни разу не уходил. Но я работаю у него недавно и не знаю всех его привычек.

Вторую тарелку Сергей Бабкин умял с той же быстротой, что и первую. Полина первый раз видела, чтобы человек так ел. Хотелось сесть напротив него, умиленно подпереть щеку рукой и смотреть, приговаривая: «Проголодался, соколик!»

Бабкин отложил ложку и поднял на нее темные глаза.

– А еще есть? – спросил он. И добавил стеснительно: – Очень вкусно…

Пока Полина подогревала суп, Макар Илюшин наблюдал за ней. Девушка чувствовала на себе его внимательный взгляд.

– Думаете, это я его убила и спрятала тело? – спросила она, не оборачиваясь.

– Нет, я думал о другом, – вежливо откликнулся Макар. – Но раз уж вы об этом заговорили… Вы его убили?

– Нет. Зачем?

– Например, хотели сбежать из этого дома, а он вам не давал, – подал голос Бабкин. – Если бы вы у меня работали, я бы тоже вас не отпустил.

– Во-первых, тогда нужно задерживать не меня, а Клару Ивановну, повариху. Во-вторых, я не хотела сбежать. Если честно, я бы все отдала, чтобы мне разрешили здесь остаться.

– А ваш собственный дом? – живо спросил Илюшин.

– У меня нет дома.

– Ну, пусть квартира. Родители, друзья…

– Ни первого, ни второго, ни третьего, – сказала Полина, удивляясь своему спокойствию. – Сергей, хотите добавки?

– Нет, спасибо. Послушайте, вы же здесь живете отшельнической жизнью! Вам это нравится?

– Отшельнической? – озадачилась Полина. Она никогда не рассматривала свою работу с этой точки зрения. – Что ж, может быть. Но, по-моему, здесь замечательно.

– Как вы попали к Ковальскому? – спросил Макар.

– По объявлению. Случайно прочитала в газете, когда искала работу.

– По объявлению… – повторил Илюшин. – Любопытно. А до объявления?

Полина непонимающе смотрела на него.

– Вы ведь не просто так появились здесь. Вас привели какие-то… Назовем это обстоятельствами биографии.

– Откуда вы знаете?

– Вижу, – ответил Макар точно так же, как Бабкин – на вопрос о лесе. – Что у вас произошло?

Полине на ум пришло сразу несколько фраз, одна язвительнее другой. Она могла бы поинтересоваться, какое отношение ее биография имеет к исчезновению Ковальского. Или спросить, почему она должна удовлетворять чужое любопытство. Или даже посоветовать не лезть не в свои дела.

Но вслух она сказала только:

– Это неинтересная история.

– А я люблю неинтересные истории. Расскажите. Только сядьте, пожалуйста.

Полина придвинула стул. С чего начать? Ему, наверное, нужны только факты.

– Три года назад я встретила мужчину. Он на пятнадцать лет старше меня. Сначала мы работали над одним проектом, потом у нас завязался… роман.

При чем здесь роман? Удивительно пошлое слово. Она любила его, вот что. Сказать это вслух совершенно невозможно, но про себя можно хоть тысячу раз. Она любила его. Радостно, доверчиво, восхищенно, испуганно. Сначала было «она любила его», а потом стало «они любили друг друга».

Полина быстро взглянула на Макара – не мелькнет ли понимающая усмешечка на лице? Или скука от того, что все оказалось так ожидаемо: очередная история брошенной молоденькой дурочки.

Но Илюшин не смеялся. Он внимательно слушал.

– Дима перетащил меня на другую работу, в маленькую фирму своих друзей. Платили столько же, но он говорил, что мы сможем встречаться почти каждый день.

Ради того, чтобы чаще видеться с ним, она бы пошла работать куда угодно. Хоть в коровник. Он хотел, чтобы она была рядом. От этой мысли ее окатывало счастьем, и сначала становилось очень холодно, а потом сразу очень жарко.

Она встала, налила воды и вернулась.

– У нас все шло прекрасно, если не считать одного. У Димы была мечта. Он мечтал о доме за городом. Грезил собственным коттеджем. Москву ненавидел и не раз говорил мне, что не хочет жить в этом городе. Что хочет спускаться с крыльца на собственную землю, топить печь, рубить дрова. Гулять в лесу, а не в ближайшем парке.

– Хорошая мечта, – одобрил Сергей.

– Он не мог думать ни о чем другом, кроме своего дома. И меня убеждал, как замечательно мы с ним заживем. Рассказывал, что мы заведем двух собак. Белого лабрадора с добрым лицом и лохматого норвич-терьера. Знаете, это такие маленькие собачки, похожие на дворняжек. Очень смешные… У них острые ушки и очень умные глаза. И вообще они умные. Я про них много знаю.

Полина замолчала. Она не хотела читать сыщикам лекцию о норвич-терьерах. Но они с Димой и в самом деле часто говорили о том, каких собак заведут, когда у них будет свой дом. Дима даже звонил в питомники, хотя Полине казалось, что это преждевременно.