от Него. Ибо кто позволит им сказать, что Бог был некогда без Слова? Так опять впадают они в ту же, что и прежде, несообразность, хотя и стараются избежать сего и прикрыть своими умствованиями, но не могут. Ибо вовсе никто не захочет слушать их сомнений, будто бы Бог не всегда был Отцем, но стал Им впоследствии, почему и представляют себе, что не было некогда и Слова Его, тогда как и прежде много представлено на них обличений, и Иоанн говорит: в начале бе Слово (Иоан. 1, 1), и Павел пишет: Иже сый сияние славы (Евр. 1, 3), и сый над всеми Бог благословен во веки, аминь (Римл. 9, 5).

25) Лучше было бы им успокоиться, но поелику не перестают, то на таковой безстыдный их вопрос иной и сам, подобно им, отважившись, предложит уже свой вопрос в надежде, что, не видя себе выхода из таких нелепостей, отступят, прекратив борьбу с истиною. Посему иной, себе прежде усердными молитвами испросив Божией милости, встретит их таким вопросом: сущий Бог, ужели не существуя, сделался Богом или существует прежде, нежели делается? Посему, существуя ли, сотворил Себя, или Он из ничего, будучи прежде ничем, внезапно явил Сам Себя? Такой вопрос нелеп, действительно нелеп и исполнен хулы, но подобен их вопросу. Ибо что ни скажут они, все это исполнено всякаго нечестия. Если же богохульно и весьма нечестиво предлагать такие вопросы о Боге, то так же богохульно подобным образом спрашивать и о Слове Его.

Впрочем, чтобы не дать места такому их неразумному и безсмысленному вопросу, необходимо отвечать так: Бог есть вечно сущий, а потому, поелику всегда есть Отец, то вечно есть и Его Сияние, то есть Его Слово. И еще: сущий Бог от Себя имеет и сущее Слово, и Слово не после явилось как не существовавшее прежде, и Отец никогда не был без Слова. Дерзость против Сына влечет за собою хулу на Отца, как будто Он отвне измыслил Себе Премудрость, Слово, Сына. Ибо как скоро наименуешь что-либо из сего, по сказанному, означаешь тем Рождение от Отца, почему такой их вопрос несостоятелен, и это справедливо. Ибо, отрицая Слово, не имеют разума и в вопросе. Как если бы кто, видя солнце, стал спрашивать о его сиянии и сказал: сущее солнце несуществующее или уже существующее произвело сияние, то о подобном человеке подумают, что не имеет он здраваго смысла, но обезумел, потому что представляет себе вне света существующим то, что всецело от света, и спрашивает о сем: в такое ли время, где, когда, сотворено ли оно? Так, разсуждающий подобным образом и предлагающий такие вопросы о Сыне и об Отце тем паче обнаруживает в себе еще большее безумие, потому что Слово, сущее от Отца, привводит в Него совне и, Рождение по естеству представляя себе произведением, говорит: не было, пока не рождено. Впрочем, пусть услышат на этот вопрос, что сущий Отец сотворил сущаго Сына. Ибо Слово плоть бысть (Ин. 1, 14), и Его, сущаго Сына Божия, при скончании веков сотворил и сыном человеческим; разве только согласно с Самосатским станут утверждать, что и Сына не было, пока не сделался человеком. На первый их вопрос достаточно от нас и сего.

26) Но и вы, ариане, помня собственныя ваши речения, скажите: Сущий в не сущем ли имел потребность при создании вселенной или потребен был Ему сущий? Вы сказали: из не-сущаго уготовал себе орудие, Сына, чтобы Им творить всё. Посему что превосходнее? Имеющее потребность или удовлетворяющее потребности? Или то и другое восполняет взаимные друг друга недостатки? Ибо утверждая подобное сему, показываете более немощь уготовлявшаго, а именно, что один Он не имел сил создать вселенную, но измышляет Себе орудие совне, как древодел или кораблестроитель какой, не имеющий возможности сработать что-нибудь без топора и пилы. Поэтому что сего нечестивее? И должно ли вообще останавливаться на этом как на чем-то трудном, когда сказанное нами прежде достаточно показывает, что представляемое ими есть одна мечта?

Что же касается до другаго их очень неискуснаго и неразумнаго вопроса, какой предлагают они женщинам, то и на него не надлежало бы также отвечать более того, что сказано уже нами выше, а именно, что Рождение от Бога не должно измерять человеческою природою. Однако же, чтобы и в этом признали они себя виновными, хорошо будет встретить их опять у них же заимствованным вопросом. Вообще, если родителей спрашивают о сыне, то пусть разсудят, откуда у них рожденное чадо. Если родитель не имел сына, пока не родил, то, когда уже имеет, не совне и не как чуждаго имеет, но от себя, как собственность своей сущности и сходный с собою образ, почему сын виден в отце и отец усматривается в сыне. Поэтому если из человеческих примеров заимствуют они понятие о времени рождающих, то почему же из тех же примеров не заимствуют мысли о естественной связи детей с родителями и о принадлежности одних другим, но, как змеи, собирают с земли только годное для яда? Им, спрашивая родителей и говоря, не имел ты сына, пока не родил, должно было присовокупить и сказать: а ежели есть у тебя сын, то ужели покупаешь его со стороны, как дом или иное какое имущество? И отец ответит тебе: «Сын – не со стороны, но из меня; что отвне, то составляет мое имущество, и оно от одного переходит к другому, а сын – от меня, собственность моей сущности, мне подобен, и не от другаго во мне произошел, но рожден мною. Поэтому в нем весь я, сам пребывая тем, что есмь». Так бывает в действительности, и хотя родитель отличается по времени, как человек и сам происшедший во времени, но он имел бы всегда соприсущим себе свое чадо, если бы природа не положила преграды и не воспрепятствовала возможности. Ибо и Левий был уже в чреслах прадеда, прежде нежели родился он и родил его дед. Посему, когда человек приходит в надлежащий возраст и природа дает ему возможность, тогда по устранении естественных препятствий и вскоре делается он отцем происходящаго от него сына.

27) Итак, если спрашивали родителей о детях и знали, что естественныя дети происходят не совне, но от родителей, то пусть исповедуют и о Слове Божием, что Оно всецело от Отца. А спрашивая о времени, пусть наименуют и препятствующее Богу. Ибо тем самым, о чем спрашивали как бы в насмешку, надлежит обличить нечествующих. Посему пусть