скажут, служит что препятствием Богу всегда быть Отцем Сына. Ибо признано уже, что есть рождаемое от Отца. А чтобы разсуждающие подобным образом о Боге совершенно признали себя виновными, для этого, как спрашивали женщин о времени, пусть доспрашиваются также у солнца о его сиянии или у источника об источаемом из него и узнают, что сияние и струя, хотя суть порождения, но всегда находятся с теми, от кого происходят. Если же и такие родители в отношении к детям имеют то, чтобы им быть таким и по естеству и всегда, то почему же, предполагая Бога чем-то меньшим вещей сотворенных, не выскажут яснее своего нечестия? Если же не осмелятся сказать этого явно и исповедуют о Сыне, что Он – не совне, но от Отца и по естеству Его рождение, притом же ничто не служит препятствием Богу (Бог – не то, что человек, Он больше и солнца, паче же Бог солнца), то явно, что от Бога и всегда соприсуще Отцу Слово, Которым Отец все не сущее привел в бытие. Посему, что Сын не из не-сущаго, но вечен и от Отца, это показывает само дело. А вопрос еретиков, предлагаемый родителям, обличает их злонамеренность. Ибо видели, что сообразно с естеством, наконец, посрамлены они и в том, что касается до времени.

28) А что Божия рождения не должно применять к человеческой природе и думать, что Сын Божий есть часть Бога или что вообще рождение означает некоторое страдание, об этом предварительно говорили мы выше. И теперь повторяем то же: Бог – не то, что человек. Люди рождают страдательно, по природе будучи преходящими и ожидая времени по немощи естества своего, о Боге же сказать этого невозможно. Бог не из частей слагается, но, будучи безстрастен и прост, безстрастно и неделимо Он Отец Сыну. И этому опять имеем сильное свидетельство и доказательство в Божественных Писаниях. Ибо Слово Божие есть Сын Божий, и Сын есть Отчее Слово и Отчая Премудрость. А Слово и Премудрость – не тварь и не часть того, чье оно Слово, и не рождение, сопровождаемое страданием. Писание, сочетая то и другое, наименовало Сыном и этим благовествует об истинном по естеству рождении от сущности, а чтобы рождения сего не предположил кто человеческим, и означая опять сущность Сына, говорит, что Он есть Слово, и Премудрость, и Сияние. Ибо из сего заключаем и о безстрастии, о вечности и о боголепии рождения. Ибо какое страдание и какая часть Отца Его Слово, Премудрость и Сияние? И это можно дознать и им несмысленным. Ибо как спрашивали жен о сыне, так пусть мужам предложат вопрос о слове и узнают, что не страдание их и не часть ума их – произносимое ими слово. Если же таково слово у людей, которые удобостраждущи и слагаются из частей, то почему в безплотном и неделимом на части Боге представляют себе страдание и части, чтобы, убоявшись по-видимому такого представления, отрицать им истинное по естеству рождение Сына? И как выше достаточно уже было доказано, что рождение от Бога не есть страдание, так теперь в особенности доказывается, что Слово рождается без страдания. Но пусть услышат то же и о Премудрости. Бог – не то, что человек, и в сем да не представляют о Нем чего-либо человеческаго. Люди сотворены также удобоприемлющими и мудрость, но Бог ни от кого не приобщается мудрости, Он Сам есть Отец Своей Премудрости, и причастники Ея обыкновенно именуются мудрыми. И сама Премудрость есть не страдание, не часть, но собственное рождение Отца. Посему Бог – всегда Отец, и не впоследствии привзошло это наименование: Отец, в каком случае можно было бы почитать Бога изменяемым. Ибо если прекрасно Богу быть Отцем, то не всегда было бы в Нем прекрасное.

29) Но вот говорят: «Бог всегда есть Создатель, и не впоследствии привзошла в Него зиждительная сила. Но поелику Он Создатель, то ужели посему и твари вечны, и непозволительно о них сказать: их не было, пока не сотворены?» О, безсмысленные ариане! В чем подобны между собою Сын и тварь, чтобы одно и то же говорить вам и об Отце, и о создателях? Почему остаются они в своем невежестве, когда в предыдущем показано было столько различия между Рождением и тварию? Посему опять должно повторить то же: тварь, как было уже говорено, вне Творящаго, а Сын есть собственное рождение сущности. Посему нет необходимости твари быть всегда. Когда хочет Создатель, тогда и производит. Но рождение не подлежит изволению, а напротив того, есть собственность сущности. Можно и быть, и именоваться Творцом, когда и нет произведений, но невозможно ни назваться, ни быть Отцем, когда нет Сына.

Но если с пытливостию спросят, почему же Бог, всегда имея силу творить, не всегда творит, то и этот дерзкий вопрос свойствен только безумным. Кто бо разуме ум Господень? Или кто советник Ему бысть? (Римл. 11, 34). Еда речет здание скудельнику: почто мя сотворил еси тако? (Римл. 9, 20). Но чтобы не оставаться нам в молчании, имея у себя хотя и слабый довод, то пусть выслушают. Если Богу и всегда возможно творить, то твари не могли быть вечными, потому что они из ничего, и их не было, пока не сотворены. А то, чего не было, пока не сотворено, как могло сопребывать с вечно сущим Богом? Посему Бог, имея в виду полезное для тварей, когда увидел, что они, будучи сотворенными, могут пребывать, тогда и сотворил всё. И как мог Он и в самом начале при Адаме, или при Ное, или при Моисее послать Слово Свое, но послал только при скончании веков, потому что усмотрел это полезным для всей твари, так создал и тварей, когда восхотел и когда им было это полезно. А Сын, будучи не произведением, но собственностью Отчей сущности, всегда пребывает. И поелику всегда существует Отец, то всегда должно быть и тому, что собственно принадлежит сущности Его, то есть Его Слову и Премудрости. Твари, хотя бы еще и не существовали, не умалили бы Творца, потому что имеет Он силу создать, когда хочет. А если бы не всегда было с Отцем Рождение Отчее, то это было бы уже умалением совершенства Отчей сущности. Посему, когда восхотел Бог, тогда и созданы твари Словом Его, а Сын всегда есть собственное рождение Отчей сущности.

30) Как радует это верующих, так печалит еретиков, которые видят, что рушится их ересь. Ибо и этот опять