Подгоняемая любопытством и умирающими в муках сотнями нервных клеток, выехала на час раньше запланированного, что оказалось весьма кстати — пробки ещё не рассосались.

В офис Драгомирова вошла вооруженная отчетами и заранее заготовленными фразами, вся из себя страшно деловая и важная, однако Глеб меня ошарашил с порога.

— Маргарита Сергеевна, здравствуйте. Какими судьбами?

— Велено явиться с отчётом к двадцати–ноль–ноль, — с несколько натянутой улыбкой ответила я.

— Простите, меня не уведомили. Святослав Дмитриевич лично вам написал?

— Да.

— Подождите, пожалуйста, на диванчике, я уточню, сможет ли он вас принять. Возникли… э… возникли некоторые неожиданные… трудности.

Сердце дрогнуло. Неужели эти трудности — девица с ногами от ушей и третьим размером груди, развлекающая сейчас Свята оральным сексом или играя в требовательную клиентку компании?

Стоп, Рита, успокойся. Ты пришла к начальнику, а не к любовнику. У тебя вообще нет любовника. Теперь точно нет.

Глеб не спешил заходить в кабинет руководителя, лишь что–то писал в телефоне, видимо информируя Драгомирова обо мне.

Вот и пришла пораньше. Какой, оказывается, плотный у Святослава Дмитриевича «сексуальный» график. Поди встрой его в напряжённый деловой!

Минута проходила за минутой, а я всё ждала и ждала. Напряжённый и немного взволнованный секретарь то и дело поглядывал в мою сторону, я же постаралась развеяться и переключиться. Достала телефон, проверила социальные сети, даже выложила пару фотографий в инстаграм и ответила каким–то мимо проходящим комментаторам, в одном из которых с удивлением узнала соседа по офису, Андрея.

Тот оказался в сети и тут же мне ответил, ещё и на кофе пригласил.

«Извини, я сижу в головном офисе и жду под дверью, когда мне соблаговолят открыть и принять отчёты. Главнюк занят».

«О, они это любят. Я потому и ушёл из большой корпорации. Бесился страшно. Никакого времени на личную жизнь. То ночью позвонят, то в выходные заставят ехать в офис из–за какой–нибудь ерунды. Лучше работать на себя».

«Я не настолько хороша и опытна, чтобы работать на себя», — ответила ему с улыбкой.

«Ты потрясающая, Рита!»

— Маргарита Сергеевна, — окликнул меня Глеб и я поспешила подойти, на ходу убирая телефон в сумочку.

— Да?

— Оставьте, пожалуйста, отчёты. Святослав Дмитриевич не сможет вас сегодня принять. Я вам сообщу о времени следующей встречи. Простите. Его задержали.

— Не извиняйтесь, Глеб. Всё хорошо.

Мы распрощались, и я бодрой походкой пошла к лифту. С улыбкой поблагодарила охранника за по–джентльменски открытую дверь, выпорхнула свободной птичкой наружу, прыгнула в первое попавшееся такси и почувствовала, как лицо превращается в маску.

Я ничего не чувствую.

Ничего. Не. Чувствую.

Всё хорошо. Хорошо.

Я спокойна. Абсолютно спокойна.

Мир не сошёл с ума. Катастрофы не случилось. Жизнь продолжается.

К дому подъехала уже затемно, однако бандформирование на лавочке вовсю наслаждалось хорошей погодой и не торопилось расходиться.

— Что за молодёжь пошла! Домой приходють чуть ли не за полночь, — начала атаку одна.

— И не говори! И не в короткой юбке, — возмутилась вторая.

— Добрый вечер. Простите, что не оправдала ваших ожиданий, я из офиса, а у нас строгие требования к форме одежды, но в выходные непременно надену юбку покороче, чтобы вас порадовать, — ответила бабульками и, стараясь не бежать, направилась к подъезду.

— Нахалка!

— Хамка!

— Какое воспитание!

— Да никакого воспитания!

Не выдержала, рассмеялась. Хоть где–то потрясающая стабильность.

Смех вышел несколько истеричным и перешёл в слёзы. Домой зашла, вовсю шмыгая носом и размазывая по лицу косметику.

Думать, что тебя бросили, и знать — не одно и то же. Никак не ожидала, что будет так горько и больно. Стоически верила в своё же враньё, убеждала, что ничего не чувствую, что это только секс, что я сильная и со всем справлюсь, что роман века — явление временное, но чёрт возьми, сейчас мне не помогала ни одна из этих глупых, дурных, идиотских фраз!

Сердце рвалось на части, душа стонала, меня колотило от отчаяния, от несбывшихся, глубоко–глубоко спрятанных надежд.

Прижалась к двери спиной, бросила сумку с планшетом. Хрен с ним. Пусть ломается. Пусть трескается экран. Пусть сдохнет к чёртовой матери! Разлетится на куски. Ему всё равно не будет так же невозможно паршиво, как мне сейчас.

Ноги подкосились. Стекла на пол. Зарыдала, не в силах сдержать нелепые, ненужные, неуместные, позорные подвывания.

Закрыла рот рукой.

Всхлипываю.

В животе тугой узел. Тошнит.

Истерика накрывает с головой.

Невозможно. Невыносимо терпеть.

— Дура. Какая дура. Идиотка наивная.

Утром пришлось здорово попотеть, убирая отёчность и синяки под глазами. В ход шло всё, что было в доме, начиная ото льда и чайных пакетиков, заканчивая непривычно ярким макияжем.

— Бледненько, но относительно живенько, — оценила итог часовых ужимок и прыжков.

В офис приехала взвинченная, переделала всё необходимое, пообщалась с соискателями на должность секретаря и убежала на обед с Машкой.

— У–у–у, ну и видок, мать, — протянула подруга, отставив чашку с кофе в сторону. — Что случилось? Колись! А то всё обо мне, да обо мне.

— У меня всё хорошо, начинаю новую жизнь. Без секса и тупых мужских загонов.

— Рассказывай.

Пока обедали, выдала во всех подробностях произошедшее, включая странную ситуацию с возможной беременностью и ещё более подозрительное несостоявшееся совещание.

— Не хочу внушать ложную надежду, но тебе не кажется, что это не особо похоже на Святослава? Может, что–то произошло?

— Маш, три недели ни ответа ни привета. Ни одного звоночка! Ни одного сообщения. Ни–че–го! Я только более или менее в себя пришла, как тут на тебе — приходи. И я, разумеется, дура–дурой, полетела к нему, надев новое бельё и любимый костюм, для того, чтобы сделать его ещё более счастливым. Ха! В общем, слишком много переживаний на меня одну. В любом случае я уже не та Рита, что была раньше и не сломаюсь от разрыва отношений. Да и это не сорванная свадьба и позор на весь город с истериками мамы в нагрузку.

— Позор — это если бы ты узнала про измены жениха, но всё равно вышла бы за него. А так, ты поступила правильно, Рита. Единственно верно. Жить с предателем ради того, чтобы никто ничего не сказал и не подумал — полнейший идиотизм. Знаешь, в какой ситуации оказываются обычно такие девушки?